Чосер

(в связи с ходом нашей военной кампании). Имеется в виду война с Францией, вспыхнувшая

после смерти Эдуарда в результате набегов французов на порты Ла-Манша. Ответные

действия Англии, начавшиеся в год Чосерова посольства, оказались неубедительными и ко

времени его отправки в Ломбардию были отражены. В Ломбардию Чосер ехал в поисках

союзников. Его сопровождала свита из шести чиновников, а также телохранители. У

главного переговорщика сэра Эдварда де Беркли свитских было вдвое больше. Темой

переговоров должна была стать военная и денежная помощь. Ходатайствовали в основном

перед Барнабо Висконти, герцогом Миланским, и английским командующим наемников

сэром Джоном Хоквудом. Так как миссия предполагалась длительной и должна была занять

месяцев пять, Чосер поручил свои таможенные дела заместителю, а своего друга поэта

Джона Гауэра попросил защищать его в судейских тяжбах. Кажется, уже в этот ранний

период перед ним маячила перспектива судебного преследования за “raptus”, то есть

изнасилование некой Сесилии Чампейн. Можно только предполагать, какие тревоги терзали

тогда сердце Чосера.

Однако репутация его тогда, видимо, не очень пострадала, если его сочли достойным

вести переговоры с человеком, общепризнанным как самый отъявленный тиран. Такую его

характеристику подтверждает и сам Чосер, в “Рассказе Монаха” он так отзывается о

Висконти:

Милана славный государь,

Варнава Висконти, бог разгула без препон

И бич страны!8

“В Легенде о Добрых женах” он обращает просьбу к богу любви не судить подданного

его, Джеффри Чосера, слишком строго и быть к нему милостивым. Не таким, как

бессердечные ломбардские тираны.

Итак, Милан виделся Чосеру тигриным логовом. Наемник сэр Джон Хоквуд являлся

зятем Висконти, и сила правителей этой столицы Северной Италии дополнялась

жестокостью и склонностью к насилию. Со всем этим и предполагалось как-то управиться

Чосеру на переговорах.

В Италии миссию ожидало и еще одно серьезное дело. Двадцать седьмого марта 1378

года, за два месяца до отбытия туда Чосера, скончался папа Григорий XI. Под угрозой

народных волнений кардинальский конклав избрал преемником папского престола Урбана

VI: пресытившись навязанным владычеством авиньонских пап, римская толпа требовала в

папы римлянина или хотя бы итальянца. Конклав, собравшийся, как думали, втайне, принял

свое решение, из страха перед толпой, громившей Ватикан, но яростное желание не всегда

гарантирует благоприятный исход, в чем Чосер мог убедиться и на личном примере. Ко

времени прибытия Чосера в Милан понтификат Урбана VI уже проявил свой губительный

характер. Поговаривали, что внезапное возвышение повредило рассудок папы: он ополчался

на кардиналов, донимал их, а однажды его пришлось держать, чтоб он не набросился на

князя Церкви с кулаками. Прибывших в Рим, чтобы выразить ему почтение, епископов он

ругательски ругал за оставленную ими без попечения паству. Принесенные в дар Святому

Престолу деньги, он с негодованием швырял своему казначею, крича: “Забери себе и

подавись ими!” Так мог бы вести себя на престоле святого Петра какой-нибудь лоллард. В

августе того же года, когда Чосер еще находился в Милане, кардиналы бежали из Рима и в

относительной безопасности Неаполитанского королевства, публично объявив решение свое

недействительным, выбрали папой Климента VII. Начался великий раскол, имевший

серьезные последствия для политической и религиозной жизни Европы, осложнивший

историческую ситуацию на целые сорок пять лет.

В этот период полной нестабильности Чосер находился в самом центре событий.

Избрание двух пап, имевших разное подданство, угрожало межгосударственным

отношениям всех стран Европы. Казалось бы, миланский герцог Висконти должен был

поддержать папу Урбана, но в век междоусобиц и хитроумных интриг за чью-либо верность

или преданность ручаться трудно. Многое зависело также и от позиции сэра Джона Хоквуда, командовавшего значительной армией наемников, – его решение способно было изменить

расклад сил и тем самым повлиять на ситуацию. Нам неизвестно, как повел себя в данной

истории Чосер, но надо думать, он в полной мере проявил здесь присущие ему

дипломатическое мастерство и юмор.

Переговорам о войне и мире, имевшим место в Милане, сопутствовали и другие, касавшиеся материи еще более тонкой. Новокоронованному Ричарду II требовалась

достойная и подходящая супруга. Родилась идея женить его на дочери Барнабо Висконти, 8 Перевод О. Румера.

Катерине. Такой союз сулил английскому королю и денежные выгоды, и получение военной

поддержки. Факт явной успешности переговоров доказывает возвращение Чосера в Англию

осенью того же года. Вместе с ним в страну прибыли два миланских посланника, привезшие

как предложение брака, так и богатое приданое.

Милан обладал и другими сокровищами, которые можно было вывезти оттуда. В

обширном дворцовом покое, где Чосер должен был впервые встретиться с Висконти, происходившее освещали своим особым светом фрески Джотто. Крестным сына Висконти

был Петрарка, а двор Барнабо славился по всей Италии присутствием там литературных