Читающий мозг в цифровом мире

В конце «Эпитафии поэта» Уильям Вордсворт описал наследие, которое поэт приносит миру, как «плод спокойного ока». Художница Сильвия Джадсон использовала «тихое око», чтобы описать, что она хочет, чтобы зритель вынес из искусства. Богослов Джон Данн использовал «тихое око», чтобы обозначить, что нужно человеку, чтобы объять любовь со знанием. Современные игроки в гольф используют этот термин для описания метода повышения концентрации внимания; интересно, понимают ли они поэзию, стоящую за их раскачиваниями? Я использую «тихое око», чтобы выкристаллизовать свои тревоги и надежды для читателя XXI века, чей глаз все больше не может оставаться неподвижным; чей ум мечется, как нектар, раздираемый колибри от одного мотива к другому; чье «качество внимания» незаметно ускользает с последствиями, которые никто не может предсказать. В последних двух письмах вы видели, как концентрация внимания позволяет нам удерживать слово, предложение, отрывок таким образом, что мы можем двигаться через множество процессов ко всем слоям смысла, формы и чувства, которые улучшают нашу жизнь.

Но что делать, если наша способность воспринимать на самом деле уменьшается, потому что мы сталкиваемся со слишком большим количеством информации, как философ Джозеф Пипер написал однажды: «Что, если мы стали фактически зависимыми от повышенной сенсорной стимуляции, которая составляет большую часть нашей повседневной жизни, и не можем остановить себя от ее постоянного преследования». Или как Джудит Шулевиц в «Субботнем мире: Проблески другого порядка времени», и как технологические эксперты в «дизайне убеждения», знакомые очень хорошо с этими принципами?

Это письмо к вам ставит перед нами два центральных вопроса, на которые далеко не всегда можно найти ответ: начинаем ли мы, как общество, терять внимание, необходимое, чтобы уделять время основным человеческим способностям, составляющим и поддерживающим осмысленное чтение? Если ответ «да», тогда что мы можем сделать? Решение этих вопросов начинается с понимания напряженной обстановки между нашим эволюционным путем и современной культурой.

Франк Ширмахер, покойный редактор влиятельного журнала Frankfurter Allgemeine Zeitung «Feuilleton», видел истоки конфликта в самой человеческой природе, как необходимость мгновенно осознавать каждый новый раздражитель, то, что некоторые называют нашим новым рефлексом. Повышенная бдительность по отношению к окружающей среде имеет большое значение для выживания, несомненно, этот рефлекс спас многих наших доисторических предков от угроз исходящих от едва заметных следов смертоносных тигров или мягком шуршании ядовитых змей в подлеске. Как описал Ширмахер, проблема заключается в том, что современная среда постоянно бомбардирует нас новыми сенсорными раздражителями, поскольку наше внимание и днем и ночью приковано к несколькими цифровыми устройствам. Из недавнего исследования компании Time Inc. медийных привычек двадцатилетних следует, что они меняли источники информации 27 раз в час. В среднем они теперь проверяют свой мобильный телефон от 150 до 190 раз в день. Как общество, мы постоянно отвлекаемся на нашу окружающую среду, и сама наша связь как человекообразных существ помогает и способствует этому. Мы не видим и не слышим качественно и внимательно, потому что видим и слышим слишком много, привыкаем к этому, а затем ищем еще больше. Гиперактивность – один из неизбежных побочных продуктов этого. Литературный критик Кэтрин Хейлз характеризовала гиперактивность как феномен, вызванный (а затем усиливающий потребность) быстрым переключением задач, высоким уровнем стимуляции и низким порогом скуки. Еще в 1998 году Линда Стоун, в то время входившая в группу «Виртуальные миры» в Майкрософт, ввела термин «непрерывное фрагментарное внимание», чтобы описать, как дети следят за своими гаджетами, а затем за окружающей средой.