Чистый код: от смерти к рождению

Ведьма Дуня была не злой. Подлости делать она не любила. То ли деревня эта на нее так действовала. Но, в отличие от своих подружек Сусанны и Нюрки, она старалась помогать соседям. Она успешно излечивала их от простуды, чирьев и желудочных болей. Вообще-то жители здесь болели редко. Чистый воздух и здоровая пища делали свое дело. Иногда Дуне приходилось принимать роды, но последнее время все старались рожать в городе, так надежнее.

Дуня часто навещала своих подруг, так как в деревне она ни с кем и не общалась. Несмотря на ее добрые дела, люди все-таки опасались сближаться с ней. После нелепой смерти мужа в прошлом году – его медведь подрал на охоте, – она вообще затосковала. Поэтому так охотно стала приходить в гости к Сусанне и Нюрке.

В хате царил полумрак, так как освещалась она только одной единственной керосиновой лампой, скромно горящей посреди стола. Хата была маленькая – всего-то одна комнатка с русской печкой посередине, двумя лавками вдоль стен, да металлической кроватью с продавленной сеткой. Возле порога пристроился старый сундук, покрытый грязным половичком. Кругом царила страшная нищета!

Три ведьмы собрались за большим почерневшим от грязи столом поговорить «за жизнь».

Нюрка в свои пятнадцать выглядела как ребенок: маленькая, худенькая, ей никто бы не дал больше двенадцати лет. Но огромный живот явно указывал на беременность. Нюрку нельзя было назвать красивой, она скорее была яркой. Она часто брала в руки старый кусочек зеркала и придирчиво разглядывала свое лицо. «Я привлекательна, – думала она о себе. В зеркале отражалась юная девушка, почти ребенок, с продолговатым лицом, обрамленным густыми черными волосами, смуглой кожей, ровными белыми зубами, упрямым, слегка вздернутым подбородком и темными проницательными глазами. Но если ее лицо и не дотягивало до того, чтобы считаться красивым, то тело восполняло это в более чем достаточной степени. Оно было полно женственности, которую подчеркивали округлости упругой груди, тонкая талия и бедра, которые нагло и зовущее покачивались при ходьбе. Беременность не испортила ее, а даже наоборот, придала ее фигуре некую трогательность.

Ее воспитательница Сусанна когда-то в молодости даже была красивой. Но сейчас от былой красоты не осталось и следа. Скорей она стала похожа на настоящую ведьму: седые космы ее волос, давно не знавшие гребня, торчали в разные стороны, бесцветные глаза ее смотрели на мир взглядом затравленной собаки, а огромный породистый нос украшал ее лицо, на котором прочитывалась вся тяжесть прожитой ею жизни. Одета она была в серую, заштопанную в нескольких местах кофту, в зеленую фланелевую, затертую до дыр, юбку, доходящую почти до самого пола. На ее ногах красовались короткие стоптанные серые валенки. Ее наряд вполне соответствовал обстановке в хате. Она и начала разговор, злобно бросая взгляды на своих товарок:

– Вот я и говорю, как нам жить дальше? В нашей дяревне народу кот наплакал. На кого нагонять порчу? Я совсем больная стала, видно, помру скоро.

Нюрка, стукнув кулаком по столу, закричала:

– Слушай, заткнись, а! Достала совсем. Хочешь сдохнуть, так сдохни! Я не могу больше об этом слышать! Я здесь родилась, здесь и жить буду! Ясно вам? А если ты хочешь уехать, так пожалуйста, скатертью дорога! Я тебя не держу.

Старуха испугано втянула голову в плечи, и сразу стало понятно, что руководила всем здесь именно эта молодая ведьма. Видя, что немного переборщила, девушка добавила уже более примирительным тоном:

– Ты всегда, Сусанна, недовольна. Народу полная деревня, тебе мало. А сколько людей из города приезжает? Отдыхать некогда. Тут уж она кривила душой. В деревне осталось всего четыре семьи. Но Нюрка привыкла все время врать, поэтому часто желаемое выдавала за действительное.