Чистый кайф

– Только чтоб теперь никаких споров, – уточнила Юля. – Я сказала – ты схватила зубную щетку.

– Договорились! – решительно сдвинула брови Лиза.

Детали ее контракта с младшим братом так и остались нам неизвестны.

Заручившись официальным согласием всех участников съемки, Лиза из продюсера превратилась в режиссера. Подход у нее был серьезный, и это производило должное впечатление на Костю. Раньше он бы давно уже заскучал и переключился на меня с Юлей, но тут полностью принял игру. Слушал указания Лизаветы, терпеливо выполнял все ее требования. Ему нравилось, что процесс организован по-взрослому.

– Как же им хочется вырасти, – шепнула мне Юля, глядя на то, как мелкий слушает сестру и серьезно кивает на каждое ее «понял?».

– Хватит болтать! – переключилась на нас Лиза. – Начинаем интервью. Костик, иди на свое место.

Малой послушно пролез под столом и, поерзав, уселся между нами.

– Где вы познакомились? – спросила Лиза, глядя на дисплей наведенного на нас телефона.

– В монастыре, – ответила Юля.

– Как это произошло? Нет, пускай теперь папа говорит.

Я не сразу успел включиться, но потом сообразил, что делать, и начал рассказывать про то лето, когда Юлька приехала со своим отцом в Псковскую область.

– Нет, это произошло не в тот раз, – неожиданно перебила она меня.

– Разве? Я думал, мы познакомились в то лето.

– На самом деле гораздо позже. Я лично тебя узнала, когда ты приехал туда за мной после нашей ссоры в Москве. До этого тебя не было. Настоящего тебя.

– А-а… Ты в этом смысле… – Я помолчал и решил развить ее игру. – А мы разве ссорились?

Юля подумала, улыбнулась и покачала головой:

– Нет.

Выйдя из кафе, мы прогулялись по пешеходному мосту, где Лиза решила снять нас на фоне реки и собора. Потом вернулись на набережную. Там кипел блошиный рынок. Наш строгий продюсер и режиссер заставила всех примерять какие-то старинные штуки. Юле досталась ажурная шляпа с вуалью, мне – котелок и тяжелая трость. Косте вручили разбитый игрушечный паровоз.

– У него колес нет, – пытался протестовать мелкий. – Я новый хочу.

– Обойдешься! – Лиза была непреклонна. – Новый у каждого дурака есть. А это… Мама, как это называется?

Юля улыбнулась из-под вуали:

– Антиквариат.

– Понял? Встань рядом с ними, как будто ты их сын.

– Он и так наш сын, – робко напомнил я.

– Это в жизни. А сейчас вы мои актеры, которые играют старинную семью. Хватит болтать! Начали!

И мы изобразили старинную семью. Костя, правда, постоянно отвлекался, потому что на соседних лотках лежало множество всякого интересного барахла, но в итоге режиссер добилась от нас, чего хотела.

– Снято, – сказала она, и артисты перевели дух.

– Жаль, что такие вещи больше не носят, – сказала Юля, снимая шляпу с вуалью. – Я бы с удовольствием.

– Не вопрос, – откликнулся я, и все было немедленно куплено.

Включая трость и старинный паровоз.

– Да зачем? – смеялась Юля. – Куда я в этом пойду?

– На рэп-баттл. Создадим трэнд.

В качестве следующего объекта для съемки Лиза потребовала панораму всего города и загнала нас на небоскреб с обзорной площадкой на крыше. Там было так холодно и ветрено, что мы уговорили ее ограничиться парой кадров. А чтобы ей в голову не пришло еще что-нибудь экстремальное, мы с Юлей по-быстрому нагуглили для нее музей с динозаврами.

– Настоящие динозавры?! – В Лизавете окончательно проснулся Спилберг.

– Ну… не совсем. Скелеты динозавров… Зато настоящие.

– Годится, – смилостивилась она. – Сможете порычать в кадре?

После музея мы забрели на площадь Рёмерберг. Фонтан, несколько ресторанчиков, старинные дома – все это показалось Лизе подходящим фоном для финала ее клипа. А главное – рядом с фонтаном стоял микрофон, и, судя по всему, в него мог петь любой желающий. Когда мы присели за один из столиков, у микрофона покачивалась полная негритянка лет сорока пяти. Она пела блюз, и делала это так хорошо, что сидевший за соседним столиком американец подпевал ей как мог. В конце концов он не вытерпел и выскочил к фонтану. Черная дама с улыбкой слегка подвинулась, и они под общую радость забитой народом площади допели вдвоем.

После этой замечательной пары к микрофону вышли пять или шесть маленьких девочек. Они запели ангельскими голосами Stille Nacht, и наш Костя вдруг оживился.

– Мы в садике учим эту песню!

– Иди к ним, – тут же включилась Лиза, вынимая телефон. – Будет круто.

Мелкий послушно побежал к немецким девчушкам, встал с левого края и принялся подпевать. Аплодисментов в итоге было намного больше, чем даже для исполнителей блюза. Закончив и откланявшись, девочки ушли, но Костю Лизавета не отпустила.

– Давай еще! – крикнула она. – Теперь один. Я снимаю!

Костя покосился на микрофон у себя над головой, потом привстал на цыпочки и вынул его из гнезда. Площадь притихла. Люди за столиками перестали жевать. Для такого малыша все это было, конечно, смело.

Юля хотела пойти к нему, но Лиза ее остановила:

– Мам, ну пусть! Не мешай!

Юля растерянно посмотрела на меня.

– А что он будет петь?

Я развел руками.

Костя петь не стал. Она зачитал.