Чистый Дом (СИ)

- Может быть вы и правы. И сейчас мы это выясним.

Юрий Георгиевич направился в сторону дивана, на котором от страха съежился декан. Как только профессор поднёс нож к трясущимся рукам Геннадия Васильевича он не выдержал и выкрикнул:

- Хорошо, я всё вам расскажу. Всё, что знаю.

- Вот так надо было сразу. Зачем было устраивать весь этот спектакль. Я слушаю.

Декан поднялся с дивана и прошёл за барную стойку. Там он открыл бутылку водки и, налив себе рюмку, залпом опустошил её.

- Сказать мне вам особо нечего Юрий Георгиевич,- начал Геннадий Васильевич.- Вчера утром, как только я подъехал к институту, ко мне подошёл мужчина лет сорока. Хотя может моложе, а может и старше. На нем были джинсы, чёрная спортивная куртка, бейсболка и тёмные очки. В общем, выглядел он как миллион других обычных мужиков. Ничего примечательного. Он подошёл ко мне вплотную, всучил в руки пакет, который я передал вашей супруге. И сказал, чтоб я немедленно поехал к вам домой и рассказал ей то, что вы и сами знаете. Он сказал, что если я ослушаюсь, то меня убьют. Что они будут за мной следить. Вот и всё. Больше мне сказать вам нечего.

- Вы раньше видели этого человека?

- Никогда в жизни.

- Он ещё что-нибудь сказал?

- Нет, это всё. Честное слово. Ничего больше.

- Что ж, я поверю вам Геннадий Васильевич,- успокоившимся голосом сказал Юрий Георгиевич.- Но если вы мне соврали и я об этом узнаю, я к вам вернусь. Уж поверьте. До свидания.

С этими словами Юрий Георгиевич аккуратно положил нож на барную стойку и вышел из квартиры декана.

Глава 49

Этим утром Юрий Георгиевич пришёл на работу раньше всех. Служба безопасности, удивленно посмотрев на профессора, молча пропустила его. В холе было тихо как никогда, нигде не горел свет. Даже гардеробщицы, которая имела привычку приходить спозаранку, ещё не суетилась на своём рабочем месте.

Юрий Георгиевич медленными шагами прошёл через весь коридор и вызвал лифт. Раздался звонок, гулко отразившийся в пустом бесшумном пространстве. Двери лифта открылись, и Юрий Георгиевич также машинально в бессознательном состоянии вошёл внутрь.

Войдя в офис профессор сел на диван, обхватил голову руками и застыл в таком положении.

У Юрия Георгиевича роились тысячи мыслей и, тем не менее, он не мог сконцентрироваться хотя бы на одной из них.

Он не мог понять как всего за один неполный день, всего за несколько часов может быть полностью разрушена жизнь человека. Утром он выходил из дома счастливым мужем, любящим отцом. А вернулся уже одиноким человеком. И самое обидное, от чего сводило дыхание, было то, что Юрий Георгиевич был абсолютно ни в чем не виноват. Но как это объяснить человеку, который ничего не хочет слушать. И которому ты не можешь сказать всё как есть. Почему его супруга, с которой он прожил уже столько лет, охотнее верит постороннему человеку, чем ему? И что теперь делать? Как жить дальше? Ведь он очень любил жену, своих детей. Возможно он не всегда должным образом демонстрировал это. Но разве нужно доказывать свою любовь? Неужели нельзя просто любить и быть любимым?

Но больше всего не давала покоя Юрию Георгиевичу мысль о некоем человеке, который мог заставить Геннадия Васильевича так обойтись с ним. Кто мог настолько ненавидеть его, чтобы развалить его семью? Какую цель преследовал этот человек?

Все эти вопросы один за другим возникали в мыслях Юрия Георгиевича. Всей своей тяжестью они обрушивались на профессора, от чего ему хотелось кричать. Кричать от той безысходности, когда видишь, что всё рушиться, а предпринять что-либо для исправления положения нет возможности. Он понимал, что Марина сейчас его не примет, и скорее всего даже трубку не поднимет. Но всё же с искрой надежды в душе он отправил ей сообщение: “Я тебя очень люблю. Прости, но я действительно сейчас не могу тебе всего рассказать. Но поверь мне, что я тебе не изменял”. Он ждал, что она ему ответит. Но ответа не последовало. Телефон недвижимо лежал на столе.

Юрий Георгиевич поднялся с дивана и направился к шкафу, где среди книг и тетрадей с записями у него был припрятан коньяк и несколько рюмок.

- За тебя, любимая, и за твои мозги, которые ты где-то давно потеряла,- сказал тост Юрий Георгиевич с горькой усмешкой, осушая третью рюмку.

Из коридора донёсся приближающийся звонкий стук каблуков о керамическую напольную плитку. За время работы он настолько привык к этому звуку, что с лёгкостью мог отличить его из сотни других.

- По какому поводу праздник?- раздался голос Елизаветы Денисовны.

Она появилась в дверном проеме, словно ослепляющий луч солнца, пробившийся из-за пелены туч. На ней был одет не белый халат, а довольно милое платье, которое едва скрывало колени. Её лучезарная улыбка и блестящие глаза сильно контрастировали с угрюмым и измученным видом Юрия Георгиевича.