Чистовик

— И что ты хочешь делать? У тебя же есть какой-то план, раз ты пришел к нам?

— План появился, когда я увидел эту дуру на горе…

— Дуру? А, понял…

— Я хочу туда попасть.

— И?..

— Не знаю. — Я развел руками. — Дальше — не знаю. Я ведь даже не в курсе, что это такое. Может быть, это то единственное во всей Вселенной устройство, которое позволяет функционалам путешествовать из мира в мир и вообще творить их чудеса. И если его разрушить…

— То ты застрянешь у нас.

Об этом я как-то не подумал. Дитриш говорил вполне серьезно, и я невольно представил себя запертым на этом острове — навсегда. Ой…

С другой стороны, что же получается — умереть я готов, лезу на рожон, а вот остаться здесь боюсь?

— Ну, попрошу у тебя протекции… работы в местной библиотеке. Буду заниматься историей.

— Хорошее дело, — согласился Дитриш. — Работы немного…

Мы одновременно улыбнулись.

— Может быть, эта штука ничего и не значит, — сказал я. — Может, это памятник. Или музей. Или дом отдыха. Может, в нее и входа нет. Но я хочу попробовать. И мне нужна помощь.

— Кроме меня, тебе никто не поможет, — сразу сказал Дитриш.

— Точно? А ваша власть?

— Императрица очень уважаема в обществе, — осторожно подбирая слова, сказал Дитриш. — Но ее власть реально не столь уж и велика. Мы… как бы сказать… не сильно нуждаемся в управлении. Есть полицейские, но нет армий, как в древности. Да и вообще отношение к Людям-над-людьми — оно вовсе не плохое. Оно уважительное. Почтение, легкая опаска и священный трепет. Появляются нечасто, никого не обижают, скупают у авантюристов предметы с материка и учат ими пользоваться. Лечат. Один раз было… ну, не война, у нас нет войн. Но спор был между двумя поселками. Из-за пахотной земли. Ее не очень много, центр острова — безжизненные горы…

— Да, я там побывал, — мрачно сказал я.

— Ну так Люди-над-людьми спор прекратили. Не силой, конечно. Но как-то так… участок земли отдали в пользование третьему поселку. И все еще были довольны.

— Все-таки они правят.

— Присматривают. И за это их уважают. Есть сила, которая если надо — наведет порядок. Все это знают и все довольны.

— А ты?

— А мне не нравится эта штука над головой, — мрачно сказал Дитриш. — Не нравится, и все тут… Ты голоден?

— Ну…

— Пойдем в дом! Я прикажу, чтобы тебе отвели комнату и накрывали к ужину.

— Я вообще-то снял номер в гостинице… — начал я. Но Дитриш так выразительно улыбнулся, что я прекратил мяться. — Спасибо. Благодарю за приглашение. Но учти, я опасный гость. Эти добрые Люди-над-людьми могут заявиться за мной.

— Пусть попробуют, — не очень уверенно сказал Дитриш. — Пусть только попробуют. Это будет скандал.

— А они скандалов не боятся.

— Идем. — Дитриш похлопал меня по плечу. — Будь что будет… — Уже когда мы были у самых дверей, он негромко добавил: — А ты… ты правда убивал живых людей?

— Да, — ответил я. — Но они от этого быстро становились мертвыми.

Мне приготовили не только комнату. Медлительный немолодой мужчина, явно один из старших слуг в доме, провел меня на второй этаж, в комнату для гостей, как-то очень внимательно оглядел, удовлетворенно кивнул и удалился. Я же, воспользовавшись тем, что к гостевой комнате примыкала ванная, с удовольствием вымылся — первый раз после Тверди. Здесь не было электрического освещения, только свечи, но была горячая вода и довольно привычный душ над огромной мраморной ванной, мыло и шампунь. Когда я вытирался огромным мягким полотенцем, в дверь деликатно постучали, потом она чуть-чуть приоткрылась, и чья-то рука положила на каменный пол стопку одежды.

Видимо, она была из гардероба Дитриша, но мы и впрямь оказались достаточно близки по фигуре.

Вкусы Дитриша мне тоже оказались близки. Джинсы, или что-то столь к ним близкое, что не имело смысла искать другое слово — и цвет темно-синий, и материя плотная, и проклепано на уголках карманов. Рубашка — просто клетчатая красно-синяя рубашка, и застегивающаяся нормально, а не в их странной манере «на плече». Ботинки — не новые, но явно очень удобные для ходьбы по горам. Все было чистое, а белье и носки, похоже, новыми.

Я задумался. Одежда скорее для похода в горы, чем для мирного ужина.

Впрочем, Дитриш сразу все пояснил, когда слуга проводил меня в обеденный зал.

— Я специально попросил дать тебе такую одежду. Чтобы если бы тебе пришлось… быстро покинуть дом, ты чувствовал себя комфортно. И ботинки поэтому разношенные.

— Ты предусмотрительный, — сказал я.

— Я очень предусмотрительный, — ответил Дитриш с грустью. — Иногда чрезмерно. Но это лучше, чем попадать впросак.

Стол был накрыт, но к моему глубокому облегчению нам никто не прислуживал. Дитриш явно подумал и о том, чтобы нам не мешали разговаривать.

— Мне бы хотелось тебя о многом расспросить, — смущенно сказал он сразу. — Но ты голоден. Ешь, а я пока расскажу тебе то, что знаю сам.