Чистота

– На кого я, по-твоему, похож? – спрашивает он тихо, почти светским тоном. – На кого я, по-твоему, похож?

Потом – когда будет повод вспомнить эту историю, – мужчина расскажет, что в тех серых глазах он увидел свою смерть, будет утверждать, что именно так оно и было. И его будут слушать. Но что бы он ни увидел, этого достаточно, чтобы он замолчал. Женщины и те перепуганы. Представлению конец. Они рассеиваются, каждая отправляется по своим мелким надобностям. Целую минуту инженер стоит совершенно один.

Глава 2

Во время следующей встречи с месье Лафоссом – через три дня после происшествия на Рю-Сен-Дени – Жан-Батист подает прошение об отставке. У него нет сомнений в правильности этого поступка. Он больше не хочет руководить работами на кладбище Невинных. Он вообще не хочет иметь к ним никакого отношения. Он хочет куда-нибудь уехать, заняться чем-то другим. В конце концов, он инженер – в этом-то он уверен. И ему следует найти более подходящую работу.

Лафосс, который никогда не садится в ходе этих свиданий в гостиной Моннаров, ждет, когда молодой человек закончит свою речь, а затем говорит, что отставка – привилегия людей значительных, а он, инженер, к таковым не относится. Инженер – это на самом деле что-то вроде слуги, и даже не самый старший среди слуг. Он слуга, которого наняли по прихоти министра. Слуга, которого отпустят, когда в нем отпадет надобность. Таковы условия. Нарушить их значит полностью уничтожить всякую надежду на будущее продвижение по службе. Пожалуй, то, что инженер не понял этого сразу, выглядит скорее печально, чем забавно.

– Так, значит, я должен оставаться здесь? И у меня нет иного выхода?

– Браво, месье. Вы наконец осознали очень важную вещь. А теперь позвольте мне продолжить и обсудить с вами то, ради чего я взял на себя труд сюда приехать.

Лафосс прибыл обсудить – хотя их беседы никогда не бывают похожи на обсуждения – новость, что каменоломня у Врат ада наконец готова к приему материалов с кладбища. Его светлость епископ окропил святой водой подвалы и проходы, где будут сложены кости. Повозки будут ездить ночью в сопровождении священников из духовной семинарии, что в Сен-Луи. По дороге им приказано громко молиться хорошо поставленными, мощными голосами. Будут кадила, факелы, черный бархат. Все, что должно свидетельствовать об особом внимании министра, о его благочинности…

– Могу ли я сообщить министру, – спрашивает Лафосс, – что вы уже в полном здравии? Что подобные приключения больше не повторятся?

Он ничего не говорит о надетом на инженера новом черном кафтане, который, кажется, тона на два темнее его собственного.

Глава 3

Ужин с Моннарами. Капуста, фаршированная каперсами. Телячьи почки в вине. Тыквенный пирог.

Месье и мадам едят в состоянии сильнейшей неловкости. Инженер, для которого любая еда теперь свелась к ощущению объема, количества, мягкости, поверхностной структуры и степени сухости, просто ест. Мари сияет.

Глава 4

Девятого марта в ночь, сразу после одиннадцати по часам инженера, вереница телег – крепких и поместительных, годных для перевозки камней, – готова двинуться к Новому мосту и далее, к каменоломне. Погрузка заняла более трех часов, однако костяные валы на кладбище с виду меньше не стали. Что до подземных склепов и захоронений над галереями, до них еще даже не дошло.

Лошади в постромках терпеливо ждут. Иногда какая-нибудь бьет по булыжнику копытом. Священники – бледные вымуштрованные молодые люди, соревнующиеся в набожности. Они берут факелы, переглядываются с соседями, смотрят на телеги с покрытым бархатом грузом.

– Будем надеяться, у этих ребят прочные башмаки, – говорит Арман. – К концу они пройдут путь до Луны и обратно.

На той стороне Рю-де-ля-Ферроннери собрались двадцать или тридцать зевак. До этой ночи людям особенно не на что было посмотреть. Дым костров, еженедельное появление шахтеров, похожих на моряков, отпущенных с корабля в чужеземном порту, со взглядами, в которых чувствуется тяжесть скрытого знания. А теперь эта процессия – телеги и огни, священники в длинных, застегнутых на медные пуговицы одеяниях. Первое неоспоримое свидетельство конца кладбища Невинных! Первая партия останков. Нет – и не было – никаких протестов, никаких сожалений. Как бы сочувственно люди ни относились к этому участку зараженной земли, никто, кроме Зигетты Моннар, не попытался встать на его защиту.

В последний момент, когда все готово и зрелище вот-вот должно начаться, появляется отец Кольбер. Он выходит ощупью через дверь кладбища, втискивает свое мощное тело между Арманом и Жан-Батистом, сквозь цветные очки гневно глядит на них, потом на молодых священников. Из рук одного он выхватывает факел, шагает в начало процессии и встает во главе.

Инженер дает сигнал кучеру. Тот свистит лошадям. Раздается звяканье упряжи, скрежет железных ободов, катящихся по камням, а с телег доносится приглушенное постукивание и поскрипывание костей, которые от тряски пересыпаются под покрывалами.