– И чего, спрашивается, ждать? – Влад вернулся в кресло. – Через пару-тройку дней и двинемся. Как только тебе документы оформим. – Он глянул вниз. – Что скажешь, напарник?
Собаки, как известно, говорить не обучены. Зато они абсолютно все понимают. Вы можете набрать полный рот всякой гадости и смело плюнуть в лицо тому недоумку, который утверждает, будто это не так.
Морда Малыша выражала полное согласие со всем сказанным и горячее желание немедленно отправиться в путь. В Крым, Антарктиду, к черту на рога, куда угодно. Лишь бы вместе с хозяином, самым дорогим существом в его жизни.
Эпилог второй
Чай-кофе
– Вкусный у тебя кофе и горячий, – заявил клиент и вытер ладонью роскошные усы.
Это был самый что ни на есть чистокровный украинец, давно переехавший в Россию и служащий в ее армии. Поэтому у него получилось: «кофэ» и «хорячий».
Если вам случится посетить Бессарабский рынок, не сочтите за труд заглянуть в мое скромное заведение. Зайдете со стороны Крещатика, минуете рыбные ряды и сразу налево. Масса сортов кофе и чая, симпатичные доброжелательные продавщицы. И вполне вменяемый владелец этого великолепия, не брезгующий лично обслужить клиента и поддержать разговор.
В начале октября Михалыча не стало. Старик всего на несколько дней пережил того самого генерала. Так сказать, лично проконтролировал процесс. Похороны были скромными. Проводить покойного в последний путь пришли соседи и новоявленный сын с двумя приятелями, москвичом и местным кадром, седым мужиком с носом на вырост.
По наследству мне перешел скромный домик под Киевом, кое-какие деньжата, две машины и приличная квартира на Лютеранской улице, словом, все, что нужно для нормальной жизни бездельнику со средствами и без лишних понтов. Я заселился, осмотрелся и, перед тем как заскучать от безделья, нашел верное средство от него и от скуки. Ушел, понимаешь, с головой в бизнес. Тоже скромный и не особо напрягающий.
За очень скромные по московским меркам деньги я арендовал павильон на Бессарабском рынке, набрал пару человек персонала и принялся торговать чайком с кофейком. А еще пирожными. То, что надо. От безделья не страдаю и от непосильного труда загнуться не рискую. Толпы покупателей Бессарабку не осаждают, потому что это давно уже не рынок, а музей. Даже символ.
Необременительный труд, как известно, облагораживает. Теперь я каждый день на людях. Обзавелся кучей знакомых, можно сказать, легализовался. Теперь я не человек из ниоткуда, а тот самый Ванька из павильона, который кофе торгует. У меня даже постоянные клиенты завелись.
Не скажу, что эта коммерция приносит запредельный доход. Иногда, чтобы официально оставаться на плаву, мне приходится добавлять в кассу из собственного кармана. Но зато всегда при деле. Да и люди порой встречаются очень интересные.
– Попробуй капучино. – Я выставил перед усачом большой бумажный стакан. – За счет заведения.
Благотворительность и бизнес, что бы там ни говорили, несовместимы. Но иногда так хочется сделать человеку что-нибудь приятное.
– Вкусно? – поинтересовался я.
– Охренительно! – отозвался москвич здешнего разлива. – У нас такого днем с огнем не сыскать. – Он допил кофе, опять вытер усы и быстренько испарился, пока я не раскаялся в собственной щедрости и не предъявил счет.
Я посмотрел на часы. Ого, и мне пора.
– Оксана!
– Да, Иван Богданович, – вскинулась пышная черноглазая дивчина, потомственная киевлянка в следующем поколении, и закрыла дамский роман в бумажной обложке.
Абигайл Паддингтон-Ривз, «Бастионы целомудрия», надо же.
– Остаешься за главную! – сурово промолвил я.
– Надолго?
– Дней на десять, не больше. Надеюсь, справишься?
Я вышел, аккуратно закрыл за собой дверь и бросил взгляд на зеркальную витрину. В ней отражался вполне себе благополучный мужик, упакованный по последней киевской моде. Черная кофта-толстовка с капюшоном, рыжеватая кожаная куртка со множеством карманов, темно-синие джинсы явно не с вещевого рынка.
И совершенно незнакомая физиономия. Точнее, новая, а потому непривычная.
Я миновал крошечный бакалейный магазинчик, безлюдный по причине холодов, павильон с мороженым, свернул направо. Дальше мне пришлось передвигаться скачками, втянув голову в плечи.
Перемирие в этих местах вроде как наступило, но кто его знает? На прошлой неделе Валюша, торгующая птицей, вдрызг рассорилась с тетками из рыбных рядов. Те впарили ей на юбилей севрюжью икру, оказавшуюся крашеной щучьей. Тут такое потом было! Визг и мат до потолка со сводами. Курочки с утками летали, как ясны соколы.
Я проскочил мимо киоска с шаурмой – в Москве такую хрен отыщешь – вышел на улицу. Потом я перебрался через дорогу и открыл дверь рюмочной, что справа от «Пузатой хаты», аналога московского «Му-Му».
Заведение было практически пустым, не считая девчушки за прилавком, мужика за столиком и большого белоснежного пса под ним.
– Привет! Я не опоздал?
– А куда спешить? – лениво отозвался Погромщик, протягивая мне руку. – Как торговля?