Он деликатно отвернулся и прошел по коридору отеля мимо парочки, слившейся в страстных объятиях. При этом джентльмен, конечно же, вдохнул немного аэрозоля, распыленного мной из крошечного баллончика. Этот господин открыл электронным ключом дверь и вошел в свой номер. Через три дня он вдруг помер. Никто так и не понял, почему вдруг приключилась такая беда.
Мы постояли еще немного, старательно задерживая дыхание. Сами понимаете, работать в интересах конспирации нам пришлось без противогазов. Потом молодожены помчались к себе заглатывать специальные таблетки, дабы не составить компанию будущему покойнику.
За участие в этом душегубстве благодарное Отечество удостоило Дину ордена. А она в качестве алаверды ушла в отставку и очень даже правильно сделала. С таким характером, как у этой милой барышни, надо брать на абордаж купеческие парусники в южных морях или грабить почтовые поезда на Диком Западе, а не просиживать нижнюю часть верхней одежды на государственной службе.
Эта хренова авантюристка ушла, значит, на вольные хлеба и с головой окунулась в новую работу. Настолько живую и увлекательную, что мне пришлось пару раз ей помочь. Однажды просто советом. Потом, когда девушка по природной живости характера упорола серьезный косяк, я даже слегка поучаствовал лично. Обошлось, слава богу, без мокрых дел и даже злостной уголовщины. Почти.
Наша любовь меж тем постепенно перетекла просто в дружбу. Видеться мы стали реже, раз-два в месяц, обычно по пятницам, в ее квартире. Встречались и сразу начинали дружить. До понедельника, без взаимных обязательств и лишних вопросов. Мы не интересовались, как кого зовут на самом деле и каким делом в настоящее время занят каждый из нас. Она так и осталась для меня Диной, а я для нее — Артемом.
— Где тебя черти носили, дурья башка? — заорала мигом проснувшаяся Дина.
— Везде.
— А вообще как оно?
— Понимаешь, — загоревал я. — Тут такое дело… В общем, меня обокрали, теперь ни денег, ни документов.
— Ух ты, — посочувствовала она. — А?..
— И жена, сука такая, из квартиры выгнала, — продолжил плакаться я. — Хоть под мостом живи.
— Хреново.
— Точно, — согласился я. — Что теперь делать? Ума не приложу.
— Как это что? — искренне удивилась Дина. — Приезжай, что-нибудь придумаем. Ты где сейчас?
— Еще там.
— А когда будешь уже здесь?
— Через пару дней.
— Жду.
Вот и прекрасно. Если есть на планете место, где меня ждут, то туда я и полечу. То есть сперва в город на Неве, а там посмотрим.
Я дождался, пока освободится место у окошка с надписью «Билеты», протянул паспорт в ярко-зеленой обложке.
— На ближайший рейс до Питера, пожалуйста.
Кто не рискует, тот так и проживает жизнь, не познав вкуса шампанского. К чему это я? Да к тому, что те благоразумные граждане, которые не имеют дурной привычки рисковать попусту, на деле употребляют все-таки не благородный пенный напиток, а обычную плебейскую водчонку. Они пьют ее на могилах молодых и лихих персонажей, безвременно ушедших из жизни. Осторожность — сестра успеха. Когда начинаются непонятки, она становится еще и его матерью, а заодно и отцом.
А их, этих самых непоняток, у меня сейчас как у дурака махорки. Почему и зачем, спрашивается, сразу после выхода на волю меня попытались прихватить, пусть и совершенно по-дурацки, а потом вроде как оставили в покое?
За время странствий по суше и воде на глаза мне не попалась ни одна красивая фуражка с красным околышем. Ни тебе вертолетов в воздухе, ни патрульных катеров, ни сетей поперек реки. Да и здесь, в аэропорту, что-то тоже не наблюдается фото с моей физиономией на стенде «Их разыскивает милиция», пардон, уже полиция, нарядов в форме и глазастых топтунов в штатском.
Складывается такое впечатление, что всероссийское сафари на меня вдруг закончилось, не успев толком начаться. Это напрягает.
Я пропутешествовал в обществе любителей умеренного экстрима всего двое суток. За это время там произошли события, достойные пера гения.
Наутро после той первой, поистине волшебной ночи я проснулся совсем один. Моя недавняя любовь уже вовсю окучивала воина Гришу. Она вилась вокруг него как пчелка, заботливо вытирала пот со лба, отпаивала чаем с ложечки. Герой сразу всех войн, ужравшийся накануне в хрустальные дрова, валялся подле костра в позе срубленной кокосовой пальмы и тихонько постанывал. Девушка бросила на меня всего один лишь колючий взгляд, и мне сразу стало понятно: «Все».
Какое, однако, емкое слово. Мне уже довелось в этом убедиться много лет назад, еще в той, позапрошлой жизни. В те давние времена я не был ни только что откинувшимся уголовником, ни душегубом, оберегавшим высшие интересы государства, а всего-навсего служил ванькой-взводным в отдаленном гарнизоне.
— Все! — проорал дурным голосом старлей, ротный из нашего батальона, попавшийся мне навстречу.
Он захохотал как Мефистофель из оперы, обнял меня так, что кости затрещали, и тут же пригласил вечерком к себе на рюмку чаю с баранками. В компании хорошо и не очень знакомых военных, а также развеселых и весьма покладистых, девчонок с узла связи.