Чисто убойное дело

– На часы, говорю, смотрела? Первый час ночи, какие посещения? Совсем с ума посходили, прутся и днём и ночью, покоя от вас нету… – Медсестра встала и грозно надвинулась на хрупкую Яну. – Завтра приходи в положенные часы. Вон, – она махнула мощной рукой, указывая на стену, – правила посещения висят. Часы приёма передач. Для кого они повещены, не знаешь? Для таких бестолковых как ты. Давай-давай, – надвинулась она мощной грудью на Яну, – завтра придёшь и навестишь своего больного.

Яна вылетела на холодное крыльцо и почти скатилась по скользким обледенелым ступеням. «Замечательная женщина, – подумала она. – Ей бы не в больнице, а в цирке-шапито работать. Детей пугать…».

Она направилась к лимузину и тут услышала:

– Яна! Яна! Я здесь!

Цветкова подняла голову. В открытом окне третьего этажа в больничной одежде торчал Тимофей и отчаянно махал ей руками. – Ты здесь! Это здорово! Я так переживал за тебя. Ты не представляешь, что мне пришлось пережить!

– Меня к тебе не пускают! – громким шёпотом ответила Яна, боясь разбудить всю больницу. – Завтра я должна переговорить с врачом, тогда, может быть, пустят.

– Как завтра? Я тут не останусь! Это же тюрьма!

Яна обрадовалась, что Тимофей жив и, кажется, даже здоров. Во всяком случае он ее узнал, а это уже дорогого стоит.

– А что ты предлагаешь? – спросила она. – Двери больницы заперты. А в приёмном покое такая собака Баскервилей сидит, что мимо нее даже таракан не проползёт.

Тимофей перевесился через подоконник так, что Цветкова на секунду подумала, что он сейчас выпадет.

– Я придумал, придумал! – громким шёпотом прошипел Мотов. – Машина же моя под окном! Открой верхний люк, пожалуйста!

– Ты что задумал? – заволновалась Яна.

– Спокойствие, только спокойствие… – ответил Мотов фразой героя известного мультика. – Делай что я говорю! В машину – живо! Открывай люк! – И он исчез из окна.

Яна села в машину и с тоской уставилась на панель управления. Где тут кнопка, которой можно открыть люк на крыше машины? Она повернула ключ зажигания, мотор утробно заурчал, но кнопка всё равно не находилась.

И в этот момент она почувствовала мощный удар по крыше машины, матюки и стоны.

– Мать моя в кедах! – Яна выскочила из машины и обнаружила лежащего ничком на крыше лимузина Тимофея. Шевелились у него только глаза.

– Ты что, с ума сошел?! Вывалился из окна? Третий этаж! Лежи-лежи, не шевелись, я за врачом! – заметалась Яна.

– Стой! Какие тут врачи?! Душегубы… Ты почему люк не открыла? Я должен был в люк попасть.

– Ты что, Карлсон? Офонарел?!Как тебе такое в голову пришло? Правда, сумасшедший. Нужно было бы утром врача-психиатра дождаться… Ты цел?

Мотов слабо пошевелил руками и ногами.

– Живой я, живой. Увези меня отсюда.

– Ты, может, с крыши слезешь? Для начала.

Охая и стеная, Тимофей сполз с крыши в объятия Яны, и она переместила его на ёлки в машину. Мотов даже не понял на что уселся.

– У тебя точно ничего не сломано? – спросила Яна, садясь за руль.

– Не понял ничего пока. Как в монологе у Михаила Задорнова: «ушиб всей бабушки». Ой, как хорошо на ёлках, только колются, как в лесу. Поезжай, ради всего святого, Яна! Ой, запах хвои…

– Куда? – спросила она.

– Куда угодно, – махнул рукой Тимофей, словно погонял извозчика.

– Прости, инспектор, – вздохнула Яна, у которой перед глазами встало лицо парня, которому она искренне пообещала без соответствующих документов за руль лимузина не садиться.

Она разозлилась на Мотова.

– Это ты во всем виноват! Ты, можно сказать, похитил меня. Появился у меня на работе – поедем, прокатимся! – спародировала его Яна, выжимая сцепление и трогаясь с места.

– Ты же не спрашивала куда я тебя везу.

– Так какому нормальному человеку придёт в голову, что друг, не слова ни говоря увезёт тебя в другой город? Ёлка ему, видите ли, понадобилась! Тебе что, пять лет? По Деду Морозу соскучился?

– Нет, по Снегурочке.

– Ты еще пошути тут…

Яна посигналила у ворот, ворота открылись, и она выехала на ночную улицу.

– А куда ты меня сейчас везешь? – поинтересовался Тимофей.

– А вот я даже не знаю. Можно было бы в морг к моему приятелю, чтобы он проверил твои конечности и позвоночник после твоих экстремальных полётов, Питер Пэн.

– Не… Не нужно в морг, – мотнул головой Тимофей.

– К Мартину я в таком виде, да еще посреди ночи я заявиться тоже не могу. А поедем-ка ко мне, что-то давно я не была в своей питерской квартире. Зря, что ли, мне ее Мартин подарил?

– У меня есть вариант получше.

– Это какой же?

– Зачем нам ехать в пустую квартиру, где конь не валялся? Лучше двинем ко мне домой. У меня хоть хата обжитая.

– Далеко отсюда? Я за рулём нелегально. Тебе еще придёт на штраф, не обрадуешься. Между прочим, и мой тоже можешь оплатить, я из-за тебя в эту историю влипла.

– Нет вопроса. Всё оплачу в лучшем виде. А живу я рядом с набережной реки Мойки, в небольшом особнячке.

– Слушаюсь, хозяин! – козырнула Цветкова.

– Не юродствуй, Яна. Ведешь ты себя отвратительно. Ни чета моему Борису. Тьфу! Его же больше нет! Какой мужик был, голова с плеч слетела, но продолжала думать и говорить.

– Я умоляю тебя! – воскликнула Яна. – Да сколько можно!