Чисто убойное дело

Действие двинулось по проторённому пути. И вскоре сказка счастливо подошла к концу. Иван-Медведь, превращённый обратно в до́бра молодца, взял Настеньку за руку и немедленно позвал замуж. Ещё бы, с таким приданым! Та быстренько согласилась и было понятно, что в постылой семье отца она не останется ни минуты. Иван-бывший Медведь, облапил Настеньку и шепнул ей на ухо:

– Дождался, моя красавица! Обожаю финальный поцелуй! Слава богу, медвежью башку с головы снял, а то она линяет, волосы в рот лезут.

Яна немного отстранилась:

– Держи себя в руках! Никакого поцелуя, только одна видимость.

– Яночка, ну я тебя прошу…

– Не дай бог, хоть капелька слюны попадёт мне в рот, – отрезала Яна. – Давай целоваться, зрители ждут… – И она уткнулась ему куда-то в плечо.

Финальный поцелуй зрители одобрили и наградили артистов громом аплодисментов. Счастливые актёры выходили на поклоны несколько раз. Мачехе и Морозко даже преподнесли по букету жёлтых хризантем и это было очень трогательно. А вот Настеньку просто завалили букетами, у нее даже не хватало рук, чтобы их все удержать.

– Позволь, я помогу. Твои милые ручки еще могут понадобиться для наручников.

Яна посмотрела сквозь цветы и увидела своего приятеля, следователя Петра Ольшанского.

– Я не шучу, – сказал он. – Пройдёмте в гримёрку, гражданка Цветкова.

– Такое современное здание, а гримёрка словно конура для собаки, – огляделся Пётр Иванович Ольшанский.

– Это в каком смысле? – обиделся Головко.

– Да в самом прямом. Развернуться негде.

– Зато у нас на каждого артиста своя гримёрка. Вы не театральный человек, вы не знаете что это такое, когда за каждым твоим движением наблюдает посторонний человек. Ни сна, ни отдыха.

– Простите, вы кто? – строго посмотрел на Головко следователь.

– Я Иван Головко. Заслуженный артист.

– А почему вы в гримёрке с Цветковой?

– Я ее отец!

– Вот как? Интересно! Значит, вы одна банда? Наверняка нет секретов друг от друга? Тогда приступим. – Следователь сел на единственный стул и вынул из папки лист бумаги.

– Отец ничего не знает! – воскликнула Яна. – Отпусти его.

– Нет уж, я останусь! – твёрдо заявил Иван Демидович, стукнув по полу своим злосчастным посохом. Вид у него в шубе был очень представительный.

Яна даже смотреть на него боялась, потому что сразу же видела отсутствующую деталь на посохе.

– Спасибо, что дал доиграть спектакль, – сказала Яна, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. – Нехорошо было бы выводить со сцены Настеньку в кандалах. В зале были дети…

– Хватит юродствовать, – строго оборвал ее Пётр Иванович. – Какие еще кандалы? Давайте просто поговорим.

– Под протокол? – нахмурился Головко.

– Можно и без протокола. Смотря как дело пойдёт, – ответил уклончиво следователь.

– Мы готовы, – вздохнул Иван Демидович. – Слушаем вас.

– Это я вас слушаю. Два дня в Питере и уже два трупа. Как, по-вашему, это нормально?

Яна отвела глаза.

– Ну и в чём моя вина? Мёртвых девушек нашли в машине Мотова. Я тут при чём?

– Каких еще «девушек»? – грозно посмотрел на Яну Головко. – Я знаю, что убита Алмазова. А кто еще?

– Папа, ты только не волнуйся… – начала Яна.

– Я спокоен, как слон.

– Настю Абрикосову убили. – Яна успела подхватить оседавшего на пол отца и усадила его в свое кресло.

Следователь заботливо подал артисту стакан воды. Головко залпом осушил стакан и стал обмахиваться театральной программкой.

– Продолжайте, – сказал он. – Со мной всё хорошо.

Следователь строго посмотрел на Цветкову:

– Яна, я что-то не пойму график твоих действий. Вместо того, чтобы сообщить о смерти Анастасии Абрикосовой в полицию, ты бежишь в театр исполнять роль падчерицы? Ты вообще-то в своём уме?

– А что я сделала не так? Чем я могла помочь Абрикосовой? В полицию должен был обратиться Витольд Леонидович, который первым и обнаружил ее труп в машине Мотова. Я-то тут с какого бока? У меня тоже было важное дело. Это был ответственный спектакль, на нём присутствовала серьёзная комиссия, решалась участь театра, участь всех артистов. Я считаю, что приняла единственно правильное решение. И кажется, у меня всё получилось. Какие ко мне претензии?

– А ты у нас на все руки мастерица, да? Интересно мир устроен. Вот если бы у тебя не было бы медицинского образования, а ты полезла бы лечить людей, а то и оперировать, то это действие подпадало бы сразу под несколько уголовных статей. А вот выскочить на сцену вместо дипломированной актрисы – это для тебя запросто. Угрозы здоровью нет. Просто балаган!

– Пётр Иванович, вы предвзято ко мне относитесь, – суха сказала Яна, переходя на «вы». – Вам всё время хочется меня наказать. Это ненормальное желание.

– Какие претензии к Яне? Она отыграла на все сто! Вы видели как она была органична в образе падчерицы? Яна – прирождённая актриса, это гены, дорогой мой. У нее и отец и мать – актёры. Это многое объясняет, – гордо выпрямился Головко.

Следователь вздохнул:

– Да нет у меня к Яне никаких таких претензий. Я просто разобраться хочу, но у вас тут такое происходит, что сам чёрт ногу сломит. У меня уже голова кругом.

– Да мы рады вам помочь.