Чисто убийственный бриллиант

Где мы с милой целовались,
Там примятая трава,
Где мы с милой расставались —
Там глубокая вода.

— Это не та версия, к которой я привыкла, — пробормотала Бачи, блестя глазами.

На песочке-бережочке
Целовались мы с тобой…
Стань, драконочка-подружка,
Моей маленькой женой.

Охваченный смущением, гигантский зверь нырнул в глубину Лохнагаргульи и, к радости всей семьи, наполнил озеро таким фосфоресцирующим сиянием, какого им еще никогда не доводилось видеть.

— Ладно, ладно… Я оценила! — закричала Ффуп, стрелой планируя вниз, к своему застеснявшемуся ухажеру. Она громко плюхнулась на воду, раскинув крылья и сияя широченной улыбкой. Над поверхностью вновь появилась голова Спящего, свекольно-красная от смущения, и в ту же секунду Ффуп понеслась к нему, чтобы обвить крыльями его шею.

— Согласна! — взвизгнула она. — Согласна! То есть… да! — Она махнула лапой в направлении Стрега-Борджиа. — А они с удовольствием возьмут на себя заботы о праздничном столе, цветах, приглашениях и всей этой чепухе. Ох, не терпится рассказать Нестору… Теперь я невеста…

Сэб в воздухе направился к берегу, чтобы сообщить остальным зверям о предстоящем бракосочетании Ффуп.

— Ветер в голове, — ворчал он, опасаясь, что сейчас начнутся всякие девчоночьи эксцессы, но в то же время крайне довольный тем, что наконец-то нашелся тот, кто согласился сделать его старого товарища честной драконессой.

— Мы что, за это поднимаем бокалы? — недоуменно спросил Титус, разглядывая пузырьки, поднимающиеся на поверхность шампанского.

— Не думаю, — прошептала Пандора, гадая, когда же наконец папа перестанет пялиться в пространство и Приступит к Делу. С отдаленного берега донеслись аплодисменты и свист — это Сэб принес счастливое известие о свадьбе Ффуп. Перебравшись через ноги Титуса, Дэмп забралась на руки к синьоре Стрега-Борджиа и теперь во все глаза смотрела на отца, который, судя по тому, как открывался и закрывался его рот, похоже, собирался все-таки что-то сказать.

— Итак, — выдавил он наконец странно хриплым голосом. — Я, хм… мы, эээ… так сказать… ну… ваша мама…

Бачи закатила глаза. При таком темпе они пробудут тут до рассвета, пока Лучано подыщет нужные слова. К тому же Пандора, судя по широченной улыбке, уже обо всем догадалась.

— Дети… — Синьор Стрега-Борджиа набрал в грудь столько воздуха, что ему хватило бы для рекордного погружения без акваланга, — мы с вашей мамой имеем удовольствие… — Он опять запнулся, поднес бокал к губам, передумал, поднял его до уровня глаз и стал пристально вглядываться в него, словно бокал был единственным существом на свете, который понимал его трудности. Затем продолжил: — Мы только что обнаружили… ну, нет, точнее, это было утром, когда… самое удивительное в этом… в общем, следующий Новый год мы будем встречать….

Пандора сжалилась над отцом. Похлопав его по руке, она подняла свой бокал, при этом выразительно наступив Титусу на ногу.

— Тост — за всех нас, особенно за нового ребеночка!

У Титуса отвисла челюсть, но, поймав свирепый взгляд Пандоры, он захлопнул рот.

— Поздравляем, мама и папа, — продолжала Пандора. — Отличная работа.

Титус зарделся. Остановись… остановись, пожалуйста, молчаливо молил он сестру. Слишком много информации. Он знал, откуда берутся дети, но старался забыть о том, как попадают они туда вначале. Брррр. Быть взрослым? Омерзительно. Тем не менее, напомнил он себе, ты своими глазами видел, что когда-нибудь и ты станешь одним из них. Однако, к счастью, до этого еще целая вечность. Ободренный этой мыслью, он поднял бокал и поприветствовал нового маленького незнакомца, которому предстоит очутиться среди них.

— Что мне надеть? — бормотала себе под нос Ффуп, которой никак не удавалось уснуть в подземелье. Рядом тихо сопел Нестор, несколько раз обернувшись длинным хвостом и сжав в лапах старого плюшевого мишку Титуса.

— Пурпурный бархат? Красный? Уф, нет, это не в тон моей чешуе… Может, голубой? О, божественно… хорошо, голубой бархат с серебряной отделкой.

— Заткнись, а? — тихо взревел Сэб. Он перевернулся на другой бок и заткнул уши соломой, тщетно пытаясь отгородиться от мечтаний Ффуп.

— Да, и еще цветы… — продолжала она, не замечая страданий приятеля. — Голубые, пожалуй… и белые тоже, хм…

— Незабудки, — предложила Тарантелла.

— Нет, — вскинулся Нот спросонок. — Я тебя никогда не забуду.

— Хотелось бы знать, — прорычал Сэб, садясь и глядя на Ффуп, — как долго ты собираешься готовиться к свадьбе? Сколько еще бессонных ночей мне предстоит вынести, прежде чем ты наконец выйдешь за своего гигантского угря?

— Он не угорь! — взвизгнула Ффуп. — Он зверь, такой же, как мы все.

— Говори за себя, — пробурчала Тарантелла. — Я, например, паукообразное. Хотя… — Понизив голос до шепота, она добавила: — Мне недолго оставаться одинокой в этом мире…