Чисто русское преступление

– Располагайтесь у меня, как у себя. – Туровский втолкнул Барклая в кресло и полез за коньяком. – Как у нас все быстро закрутилось, вот что значит встретились близкие по духу люди! Я даже не успел представиться. Андрей Туровский, частный… предприниматель.

– Бросьте, – отмахнулся Барклай, освоившись в номере Туровского. – Все знают, что вы сыщик, господин Туровский. Зося мне в день вашего приезда об этом сразу сообщила.

– Зося, Зося, – укоризненно качая головой, пожурил ее Андрей, – ей бы разведчицей в тылу врага работать, все знает. Но не в этом дело! Мы с вами, Василий, давайте по-простому уж, без церемоний, оказались здесь, вдали от Родины, и должны сплотиться...

– Каким это образом? – насторожился Барклай.

– Дружественным! – обрадовал его Туровский. – Я так счастлив, что получил возможность поговорить с умным человеком!

Он так и сыпал комплиментами, хотя на самом-то деле умным человеком, с которым всегда приятно поговорить, Андрей Туровский считал исключительно себя.

Но Василий Барклай попался на эту приманку, как неразумный щенок в сточную канаву. Он проводил оценивающим взглядом бутылку коньяка, цокнул языком, глядя на вторую, и остался доволен увиденным. Туровский достал дорожный набор с неизменными коньячными рюмками, пить из граненых стаканов он считал дурным вкусом. Барклай обрадовался еще больше, видимо, возил с собой такой же набор.

«Определенно, между нами есть нечто общее», – подумал Андрей, разливая коньяк по рюмкам.

«Ничего страшного, если я выпью с этим парнем коньяку», – подумал Барклай.

Он не представлял истинного коварства сыщика.

Сначала они, как полагается, выпили за дам. Следующий тост, от которого было невозможно отказаться, был провозглашен за родителей. Барклай расчувствовался и признался, что он, хоть и живет в Париже, родом из Санкт-Петербурга, куда собирается вернуться на вечный покой. Его прабабка когда-то танцевала там на сцене Мариинки, а его благородный предок был почитателем ее таланта. После мужем. А потом грянула революция...

– А не знала ли ваша многоуважаемая прабабушка, – поинтересовался Андрей после третьей рюмки, – какого-нибудь поэта, к примеру, Акакия Горемыкина?

– Горемыкина? А в каком году они могли встретиться? – заинтересовался Барклай.

– В каком году… – принялся считать Туровский.

– За русских поэтов! – провозгласил Василий.

– В каком году… – После четвертого тоста считать было весьма тяжело. – Нет, она не могла с ним встретиться. Вася, а твоя прабабушка не носила фамилию Горемыкина?

Настала очередь задуматься Василию.

– Моя прабабка, – со вздохом признался он, – вертела не только фуэте, но и... м-да. Она была замужем трижды. Барклай был последним. Горемыкина, говоришь? Была ли она Горемыкиной?

– Ха-ха, – рассмеялся как можно беззаботнее Туровский после пятой рюмки. – А фамилия Ведрищева тебе ничего не го ворит?

Барклай, до этого глядевший на потолок так, словно там была написана биография его прабабки, внезапно опустил глаза в пол и побледнел.

– Нет. – Он поспешил с ответом, боясь, что вынужденная пауза может вызвать подозрение. – Это фамилия, как и сама Светлана, мне ни о чем не говорит!

– Вот тебе, прабабушка, и Барклаев день, – присвистнул Туровский. – А может быть, – он зашептал, в упор глядя на дорогого гостя, – ты знаешь Виолетту Купцову?

Захмелевший Василий замотал головой:

– Виолу? Знать не знаю!

– А Зосю с регистрации?

– Никогда не видел!

– Замечательно, – откинулся на спинку стула Туровский, – ты тоже бабник! А как тебе Елена Ивановна?

– Елена Ивановна? – напряг мыслительные способности Барклай.

– А, – хлопнул его по плечу Андрей, – вот ее ты действительно не знаешь. А про рукописное «Житие» слышал?

Барклай отпирался ото всего. Туровский понял, что на фамилии Светланы Ведрищевой задел чужую тайну, раскрыть которую теперь нестерпимо хотелось. Но Барклай, несмотря на приличную дозу принятого на грудь коньяка и развязанный язык, говорить на эту тему упорно отказывался. Он лишь рассказал Андрею, что по специальности архитектор, приехал в городок, чтобы присмотреться к имению помещиков Бахметьевых, что находится неподалеку. Один его хороший знакомый, постоянно проживающий во Франции, попросил Василия присмотреть скромный домик в российской глубинке, чтобы там провести остаток жизни. Чем, собственно, на данный момент и занимается Барклай, уж очень он обязан этому хорошему знакомому, а тот целиком и полностью доверяет его вкусу.

Туровский не бывал в поместье, старинными домами не интересовался, и вообще предположил, что эта заранее приготовленная Барклаем «легенда» не выдерживает никакой критики. Что мешало хорошему знакомому самому приехать сюда и увидеть будущее жилище? Возраст? Но он все равно собирался перебираться в Россию на постоянное место жительства.

Если что-то где-то непонятно, был уверен Андрей Туровский, за этим обязательно скрывается тайна.