Чисто партийное убийство

За несколько месяцев до этого были арестованы жуковский адъютант — подполковник Сёмочкин и выполнявший особые поручения генерал-лейтенант Минюк. Их арест стал главным звеном в так называемом «трофейном деле».

До поры до времени за шалостями высших генералов с трофейным имуществом Сталин наблюдал спокойно, можно даже сказать, со скрытым удовлетворением. Его генералы, набравшие необыкновенную силу во время войны, подставлялись на каждом шагу.

Почти все.

И Жуков в том числе. Даже после первой опалы Жукова 23 августа 1946 года Булганин докладывал: «Вблизи города Ковеля на таможне задержано 7 вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью. При проверке документации выяснилось, что мебель принадлежит маршалу Жукову».

Мебель адресату Булганин распорядился не выдавать до особого распоряжения.

21 февраля 1947 года в Москве открылся Пленум ЦК ВКП(б). Кандидата в члены ЦК Жукова среди приглашенных не оказалось. Да и зачем? В тот же день его вывели из состава ЦК.

Жуков немедленно пишет письмо Сталину: «21 февраля 1947 г. Исключение меня из кандидатов ЦК ВКП(б) убило меня. Я не карьерист, и мне было легче перенести снятие меня с должности главкома сухопутных войск. Я 9 месяцев упорно работал в должности командующего войсками округа, хотя заявление, послужившее основанием для снятия меня с должности, было клеветническим.

Я прошу Вас, товарищ Сталин, выслушать меня лично, и я уверен, что Вас обманывают недобросовестные люди, чтобы очернить меня. Жуков».

Ответа не последовало.

Это больно ранило маршала Жукова прямо в сердце, причем в прямом смысле слова: на 51-м году жизни Жуков получает первый инфаркт. Его госпитализируют в Кремлевскую больницу, неподалеку от дома на улице Грановского. Офицеры охраны маршала безотлучно находятся рядом. Вспоминает Сергей Марков: «Мы дежурим вместе с ним там. Около месяца он пролежал в больнице. В первых числах февраля выписывается он из «кремлевки» и затем говорит: получите новые удостоверения в ГУКе (в Главном управлении кадров). Я должен поехать в Свердловск на Урал. Наше руководство дает КГБ указание также нам в полном составе с теми же обязанностями выполнять свою задачу, как и было».

Сталин продолжал методично выдавливать Жукова на периферию военной, читай — политической, жизни. Чуть отошедшего после инфаркта Жукова он отправляет из солнечной Одессы в Свердловск командовать Уральским военным округом. Далеко не самым важным в системе Вооруженных сил Советского Союза.

В Москве Жукова стали забывать, газеты и радио не упоминали его имени, торжества и парады проходили без него.

На этом фоне Жуков некоторое время просто сидит на даче в ожидании ареста и лишь затем отбывает в Свердловск, где активно включается в повседневную работу в Свердловском военном округе.

В Свердловске опального маршала продолжают держать «под колпаком».

Министр государственной безопасности СССР Абакумов докладывал Сталину о разговоре Жукова с женой, цитируя слова маршала: «Я раньше думал, что Сталин принципиальный человек, а он слушает, что говорят его приближенные. Ему кто-нибудь что скажет, и он верит. Ну, х… с ними, пусть теперь другие повоюют!»

Думается, такая вера в наивность вождя не могла не понравиться Сталину. Он ослабляет хватку, оставляя Жукова на какое-то время в покое. Сталин уверен, что скоро будет новая война, и Жуков еще может понадобиться.

Правда, параллельно на всякий случай продолжают раскручивать «трофейное дело».

Жуковский адъютант подполковник Сёмочкин наговорил на следствии столько, что работы ведомству Абакумова хватало. 9 января 1948 года на даче Жукова в Рублево проведен негласный обыск.

Абакумов докладывал: