Чистка

В 12:00 заседание совета снова открылось выступлением Якова Алксниса, заместителя народного комиссара обороны по авиации и начальника ВВС РККА, эту должность он занимал более шести лет. Он тоже был заговорщиком и шпионом Латвии с 1922 года. Он сказал, что знал о существовании группы военных, во главе с Тухачевским, но он не знал, что они были политической группировкой и имели политические цели. Тухачевский пытался сблизится с ними, но Алкснис по его словам отказывался от приглашений зайти к нему домой. Тогда группировка пыталась захватить должности заместителей Алксниса, Тухачевский жестко требовал взять его людей. Он говорил так, будто Тухачевский был его врагом, однако это не так, никто не вспоминал об их якобы вражде, его внук много позже утверждал: «Мой дед и Тухачевский были друзьями».100Еще он утверждал: «А ведь он как зам.наркома обороны по авиации поддерживал с Тухачевским дружеские отношения, а с Робертом Эйдеманом они вообще с пяти лет дружили поскольку их семьи жили на соседних хуторах».101 Он лгал на военном совете об своей «вражде» с обвиняемыми лицами.

На совете Алкснис утверждал, что него нападал Уборевич, но он отражал все атаки, правда он признал, что и в органы авиации тоже могли проникнуть враги, привел пример, всего один и ему указали, что он плохо ищет. Потом он говорил о том, что в армию поставляют плохие самолеты, это было правдой: «Дальше – самолеты Р-Зет и 36С. Самолеты Р-Зет, изобретенные Беленковичем, были навязаны. И каждый раз, когда я ставил вопрос о том, что Беленкович разлагает завод, то сыпались жалобы на меня, писались даже докладные записки Тухачевским, что Алкснис хочет съесть Беленкович[а]. А теперь не знаем, что с ними делать».

Упомянутый Александр Беленкович это директор Московского авиационного завода № 1 им. Авиахима, он много навредительствовал. Он еще находился на свободе. Продолжая Алкснис набросился на бывшего зам. начальника Генштаба РККА Александра Седякина и на июнь 1937 г. начальника Управления противовоздушной обороны, тоже опасного заговорщика. Когда он был замом Егорова, в его обязанности, как раз входил контроль за боевой подготовкой и он этот контроль запустил. Алкснис сказал ему: «Я считаю, что больше всего они наделали безобразий в области материального вооружения. Много они наделали всяких дел, но больше всего они наделали в области боевой подготовки. Во что это вылилось? Под видом борьбы с бюрократизмом они уничтожили всякие донесения и вы, т. Седякин, очень сильно в этом помогали им. В прошлом году, когда я ставил вопрос о том, [что если] есть какая-то задача, [то] давайте получать донесения об ее выполнении и будем проверять. Почему в промышленности существует такая система, почему у нас нельзя ее иметь? Все это ликвидировали под видом борьбы с бюрократизмом. Ликвидировали всякие донесения по боевой подготовке для того, чтобы нельзя было контролировать. Это им удалось, это было сделано. Теперь становится ясна причина. Я анализировал теперь, раньше я тоже этого не видал, теперь я понимаю всю их тактику. Они ликвидировали возможность контроля со стороны центра.

Как они свернули Управление Воздушных сил? Вы помните, товарищ народный комиссар? У вас на даче ведь они меня буквально избили… Все в один голос говорили, что Управление Воздушных сил мешает учиться, мешает работать, поэтому начальников ВВС ликвидировали, посадили начальников управлений, которым дали неизвестно какие функции. Уборевич приехал домой и отдал приказ о том, что ни один представитель ВВС не может попасть в авиацию без его ведома. Командиров бригад подчинил непосредственно себе, начальников воздушных сил лишили возможности заниматься их настоящей работой».

Он еще рассказал о вредительской тактике врага и после него выступил тот самый Седякин, который сказал, что ему стыдно за безобразия и предательство, особенно о скандальной книге Кутякова, расхваливавшую роль Тухачевского на Гражданской войне и порочившую роль Конной армии Буденного, на что ему Ворошилов на это ответил: «Ворошилов. Это было с вашей стороны самое настоящее двурушничество. Вы в очень неплохих отношениях со мной были, часто бывали у меня по всяким вопросам, совещались со мной, а по столь серьезному делу, непосредственно касающемуся лично Буденного, меня, Егорова, Сталина, вы начали писать предисловие, ни слова не сказав об этом.