Чистильщики пустошей-2: Степь

Бирюк, явно поняв ход мыслей собственных рекрутов, только хмыкнул. И объяснил, по какой причине в город ведут четыре дороги, а не пара десятков утоптанных троп. После этого Енот и Змей, прикинув площадь пустырей, засеянных отцами города минами, все поняли.

– Чего встал, как вкопанный? – Девушка-прислужница, крепко сбитая и рыжеволосая, оказалась рядом с Енотом. В руках покачивалось жестяное ведерко с яйцами, только из-под куриц, сплошь в помете. – Ищешь кого?

– Да нет. – Енот подумал. – Где рынок?

– По улице направо и пару кварталов вниз. Если подождешь, вдвоем сходим.

– Давай, – против ее компании он ничего не имел, да и в городе не заплутаешь. – Я тут постою.

– Завтракать не будешь? – девчонка поправила выбившуюся из-под цветастой повязки кудряшку. – Ваш командир хорошо так поел.

– Подожду до обеда. – Есть и правда не хотелось. Енот выспался, отдохнувший организм мог подождать до более плотного обеда. Да и времени терять не стоило. Новый город, надо увидеть и запомнить как можно больше. Все пригодится, если выйдет здесь работать. – Ты идешь?

– Иду-у-у… – протянула, кокетливо подмигнув. – Во всем такой торопливый, мм-м?

И, не дожидаясь ответа, пошла внутрь, на ходу вильнув и качнув всем, чем стоит покачивать. Енот только хмыкнул, покосившись пониже ее спины. Задок у нее оказался что надо, больше никак и не скажешь. Да и остальное, если честно, смотрелось весьма хорошо. Симпатичная девчонка, хорошо сложенная, глаза эти шальные, да уж…

Хани…

Енот вздохнул. Посмотрел в дальний угол, как надеясь наткнуться глазами на… на кого? Два года, мало или много? Средне, наверное, да… Только он ее уже и не помнил. Ни голоса, ни лица. Жил каким-то странным чувством внутри, когда сердце чуть ныло, когда становилось серо. И не отпускал. Хотя, права Файри, жить надо дальше, жизнь-то одна.

За воротами что-то грохнуло, затем в два голоса выматерились и начали выписывать кому-то тумаков. Цивилизация, ничего не скажешь.

– А вот и я! – девушка выскочила на крыльцо. – Меня зовут Белка, если что.

– Хм… – он поперхнулся неожиданно нахлынувшим ощущением повтора. – А я… Енот.

– Хороша пара, ничего не скажешь. – Белка блеснула полоской зубов, прищурила светло-орехового оттенка глаза. – Енот и Белка. Пошли, чтоль?

Чистильщик кивнул и пошел к воротам, расстегнув кобуру на всякий случай. Мало ли чего за ними?

По пыльной улице без какого-либо признака брусчатки или остатков асфальта катали и волтузили друг друга трое бродяг. Вернее, двое раздавали тумаков, да по щам, а один, как мог, отбивался. На твердой вытоптанной земле лежали остатки толстостенной бутылки, ощутимо воняло самогоном. Енот застегнул кобуру. Автомат остался в оружейном шкафу отведенной комнаты, с замком на спусковом механизме. В Сороке с этим оказалось строго, власть мэрии ощущалась во всем, включая порядок ношения оружия.

– Первый раз в Сороке? – Белка перешагнула через провинившегося колдыря, в очередной раз полетевшего кубарем. – Во двор сунетесь, идиоты, кобели порвут! Так в первый раз, Енот?

Енот для начала подправил траекторию движения крайнего оборванца, решительно бросившегося к избиваемому. Сунул ему под ребра и добавил тяжелым ботинком по голени. Оставшийся стоять на ногах бродяга решил не вмешиваться. Так вот оно хорошо. Страх как не нравилось молодому чистильщику такое вот веселье, когда двое на одного.

Потом ответил:

– Да.

– Ты чего такой неразговорчивый? Хотя, ладно, не страшно. Пока поговорю за обоих. Ты же с Бирюком приехал? Он сказал, что ты и твой друг у него в учениках.

– Так-то да… А ты его хорошо знаешь?

Белка перепрыгнула через лужу помоев.

– Ну-у-у, Енот, кто его хорошо знает? Всем известно, чем он занимается, и все. В Сороке Бирюк всегда останавливается у нас. Ты разве с ним недавно, ученичок?

– Типа того. – Енот покрутил головой по сторонам. Улица вся в лавках, надо же.

Пока они шли в сторону рынка, чистильщик знай себе крутил головой по сторонам. Дерущихся бродяг больше не попадалось, а посмотреть было на что.

Улочка с невысокими, один-два этажа домами, тянулась под горку, заметно выгибаясь впереди. Вместо старого асфальта, такого привычного по родному городишке Енота, под ногами стучала брусчатка. По ней же грохотали колеса телег, двигавшихся туда же, куда вприпрыжку шла Белка. Медленные и мощные синие волы тянули возы с собранной картошкой, желтыми поздними яблоками, светлыми репками. В одной телеге, высовываясь из-под решетчатых крышек больших ящиков, глупо кудахтали куры и важно скрипели гуси, отъевшиеся за лето. Один из возчиков, крепыш в соломенной шляпе, одобрительно подмигнул Еноту, поглядывая на туго натянутую сзади шерстяную, в крупную клетку, юбку Белки.

Справа золотистые заковыристые буквы зазывали в цирюльню Кандибобера, и тут же через сильно запыленное стекло соседней витрины глазел на улицу алым сукном внутренней обивки гроб из полированного дерева. Строгая белая надпись напоминала о «Memento mori», как понял хмыкнувший от удивительного соседства Енот.