Чистильщики

Затем начались занятия. Здесь-то Гевиар и понял, насколько ничтожными оказались его познания в рукопашном бою.

Первая вылазка случилась через полтора месяца после начала занятий и показалась Гевиару приятным разнообразием после изнурительных и бесконечных тренировок. К ним пришел гонец — его самого Гевиар не видел — и Форгаст вскоре дал команду немедленно собираться. Время на тренировки не было потрачено зря: через пять минут все четверо были готовы. Жесткое ожерелье стесняло движения головы, но позволяло всем четверым общаться на значительном удалении друг от друга.

Они вышли из портала у какого-то полуразрушенного строения, в густом лесу. Лил проливной дождь и луны слабо просвечивали сквозь быстро несущиеся, рваные тучи.

— Полнолуние, — шепнул из ожерелья голос Форгаста. — Дьявол, как некстати. Все по местам. Мондер, со мной вперед. Блетталон и Гевиар, оставайтесь у входа и отпустите стражников.

Стражники, несомненно, принадлежали какому-нибудь местному гарнизону — вид у них был затравленный, словно их приговорили к съедению дикими зверями и уже оставили, связанных, в лесной чаще. На лицах их отразился неземной восторг, когда Блетталон коротко сказал им, что можно уходить. Топоча, словно пьяный носорог, стражники скрылись из глаз.

Строение было когда-то складом, подумал Гевиар. Видимо, со времен войн. Прочный каменный фундамент выдержал многие годы, прошедшие с тех пор. Пострадали лишь наземные, деревянные части строения. Сейчас черный провал двери выглядел хищно и даже Гевиару, вроде бы привыкшему к разным россказням, стало не по себе. Впрочем, россказни — это одно, а вот вляпаться самому… Он покосился на эльфа. Блетталон молча опирался на ближайшее дерево и сохранял полную невозмутимость. Мне бы такие нервы, подумал Гевиар с завистью.

— Блетталон, Гевиар, вниз, — шепнул голос. — Ни к чему не прикасаться. Закройте за собой двери.

Гевиар храбро спускался по скользкой лестнице. Многочисленные рунические знаки украшали стены спуска — и все они были совсем свежие. Кто их нарисовал? Форгаст? Мондер? Но ему об этих знаках ничего не говорили. Ладно, разберемся.

Комната оказалась просторнее, чем он ожидал. При свете фонариков угадывались только контуры предметов. В ноздри хлынул запах склепа. Машинально Гевиар опустил на нос фильтры. И тут стало светло, словно днем.

Если бы не Блетталон позади, Гевиар сел бы прямо на пол. Полустертая пентаграмма. Несколько трупов в мантиях, лежащих вповалку на ней. Прибитые к стенам различные части человеческих и прочих тел. Другие тела, в основном детские, полуразрубленные, обглоданные, все — с застывшей гримасой ужаса на лице. О боги, что здесь происходило?

Блетталон легонько хлопнул его по спине. Он держал в руке небольшой цилиндрик, из которого и исходило сияние.

— Гевиар, ни к чему не прикасаться, — шепнул голос вновь. — Все, что нужно было забрать, уже забрали. Ищи щели, потайные двери, люки.

Все-таки у меня мало опыта, подумал Гевиар, изучая каждую щелку, стену, панель, брусок. Нашлось две потайных ниши. Форгаст плеснул в них чем-то зловеще зеленым и в нишах вспыхнуло яркое, бездымное, непереносимо жаркое пламя. Показалось ли Гевиару, или впрямь из пламени донесся скорбный и жуткий плач, прерываемый безумным хохотом? Отведя глаза в сторону, он увидел, как шевелятся конечности на стенах и едва не упал без чувств.

Когда стало ясно, что ничего потайного не осталось, Форгаст с Блетталоном на несколько секунд замерли, закрыв глаза (должно быть, воспользовались заклинанием), и скомандовали отступление.

Задержавшись у спуска, Форгаст швырнул вниз что-то блестящее и упал наземь. Остальные попрятались за деревья, за кусты, просто легли в траву. Взвилось ярко-зеленое пламя… и очистка закончилась.

Когда Гевиар сорвал фильтры, свежий запах озона наполнял собой все вокруг. Он стоял, обняв дерево и стараясь унять дрожь, а остальные терпеливо ожидали его.

Гевиар приветствовал Форгаста слабой улыбкой.

Тот уселся за его столик и жестом подозвал официанта.

— Все еще снятся кошмары? — спросил Чистильщик участливо. Гевиар кивнул. У него до сих пор стояли перед глазами изуродованные, по всем признакам давно мертвые тела, которые, тем не менее, двигались, строили гримасы, стонали.

Он не впускал к себе Эвлеру несколько дней, сказываясь больным. Долю правды это, конечно, содержало. Увидев его бледное лицо и горящие после бессонной ночи глаза, Эвлера запретила ему выходить на работу и тот послушался. В тот же день Форгаст сам нашел его.

— Если бы тебе не снились кошмары, — криво усмехнулся Форгаст, — я бы сам тебя уволил. Нормальная реакция. Еще одна неприятная особенность нашей работы: то, что могло бы повергнуть в ужас нашу публику, мы маскируем и скрываем. Не одни мы, конечно. С нами вместе работают и другие службы.

Форгаст замолчал. Он смотрел на солнечный диск сквозь бокал с вином и чуть заметно кивал головой. В конце концов, он поднялся.