Чистильщик (СИ)

— Красиво поёшь, Максим, но для этого нужно, чтобы нашёлся беспечный главарь, готовый подставить себя под подозрение в убийстве графа. И это ещё не всё! Нужен исполнитель, который замочит и графа, и его убийцу. Иннокентий Младший Магистр, значит, и подставной бандит должен быть подобного уровня. Иначе никто не поверит. Кто ухайдокает двух Магистров?

— Кто-нибудь, на кого точно не подумают. Я, например.

— Идиот? Решил умереть смертью храбрых, но глупых?

— Вообще-то, прошлый Бугурский в поезде тоже считал, что разорвёт наглого Подмастерья на куски. И где он теперь? Ты подумай, Сергеич, над моим предложением. Если согласишься, то надыбай нам правильного кандидата на убийцу Иннокентия, мать его, Ильича. А я их двоих в расход пущу.

— Забудь, Макс! Ты мне живой симпатичнее!

— Понял. Нет так нет… Жаль.

— Что-то ты быстро согласился, — подозрительно поинтересовался Иванов.

— А что делать? Один я не справлюсь, поэтому твоё мнение тут решающее.

— Хорошо, что хоть это уразумел. Мы их обязательно поймаем. Не завтра, но обязательно. Главное — вести себя осмотрительно и лишний раз не нарываться.

Не нарываться? Ну, это не мой путь. Очутившись дома, я несколько дней изучал планы города и его окрестностей, чтобы найти удобное место для своей акции. В принципе, можно было хоть на Дворцовой площади прирезать Иннокентия, но нужно, чтобы граф поверил и сам сунулся в ловушку.

Наконец, Такс обследовал три заманчивые точки, и мы с ним выбрали одну, наиболее подходящую для двойного убийства. Потом ещё один вечер потратил на освоение эпистолярного жанра и отправил духа-хранителя подложить своё творение на стол Иннокентию Бугурскому.

Когда Такс вернулся, то, несмотря на поздний час, припёрся в дом к следователю, опять заставив его сонного материться, сидя на кровати.

— Поберегите выражения до лучших времён, — устав слушать о себе нелицеприятные вещи, потребовал я. — Скоро по второму кругу пойдёте, а словарный запас вам ещё ой как понадобится.

— А я и повторюсь! Сдурел совсем?!

— Ну вот… А я ведь с интересными новостями.

— Выкладывай.

— Сегодня граф Бугурский получил занимательное письмецо. Прочитав его, много думал.

— Что за послание? Хотя бы примерное содержание есть? — вмиг подобрался Иванов.

— Конечно. Сам мастерил. Вот… Извините, если где-то ошибки проскальзывают. Это копия. Черновик.

— Где мои очки?

— Не утруждайтесь. Сам зачитаю. С выражением, чтобы накал страстей соблюсти.

Развернув помятую бумажку, я встал в позу непризнанного поэта и начал:

— ' Господин граф! Извините, что без имён, но иногда они лишние. Поздравляю, что избежали моей прошлой ловушки с разгромленными предприятиями сами знаете чего. Неожиданно!

По идее, должен был расстроиться подобным исходом, но правильный противник вызывает уважение. Уважение склоняет к сотрудничеству. Поэтому без обиняков: нам с Вами есть о чём договариваться. Взаимовыгодное партнёрство ещё никому не вредило.

Именно с Вами, а не с той прекрасной барышней, которая думает, что лучше мужчин в некоторых делах. Признаться честно, она вообще недоговорная. Как видите, я знаю то, что другие упустили, исследуя наш пикантный бизнес. Также я знаю, что барышня слишком сильна, чтобы справиться с ней в одиночку и прибрать всё в единоличное пользование.

Проблема серьёзная, но устранимая совместными усилиями. Мне же нужно немногое: равноправное партнёрство по некоторым вопросам. В остальные вещи лезть не хочу. Более того! Отчаянно не желаю ввязываться в то, чем не смогу нормально руководить.

Через неделю буду в столице. Если Вас заинтересовало моё письмо, то прошу послезавтра ровно в четырнадцать часов прислать человека с жёлтыми хризантемами к памятнику Борису Годунову, что стоит на берегу Мойки. Пусть просто полюбуется великолепной скульптурой и уходит.