Чистилище. Том 1-2

— Не-ет! — крик жреца, наполненный яростью и страхом одновременно, прозвучал для меня сладкой музыкой. Мой удар оставил лишь небольшую засечку на белом камне. Что ж, придется опять потратиться. Влил в клинок десять сил Веры Его, и вновь нанес удар, вложив в него всю злость.

Грохнуло так, что у меня заложило уши. В грудь ударило что-то тяжёлое, выбив дыхание и швырнув меня назад, словно тряпошную куклу. Последнее, что я почувствовал, это удар затылком о стену, а затем навалилась тьма.

Сознание возвращалось урывками. Вот я чувствую, как на груди разрывают одежду. Следующий миг — меня куда-то волокут, придерживая за плечи. Затем монотонный голос ворона:

«Очнись, боец. Очнись, или сдохни уже, иначе я сам тебя добью.»

Очнулся от похдопывания по щеке. Открыл глаза, и на фоне белого потолка увидел человеческий силуэт.

— Пить! — заветное слово само сорвалось с губ.

— Ага, и жрать! — прозвучал надо мной голос Сержанта. — Держи.

Холодная, живительная влага враз вернуло моё сознание в этот проклятый всеми мир. Я закашлялся, попытался подняться.

«Наконец-то очухался, салага. Я уж думал, помрёшь.»

— Где мы?

— В оазисе, обновлённом. — первым ответил Сержант. — после того, как ты разрушил жертвенник, прозвучала сирена. Она всегда звучит за десять минут до реинкарнации.

— Марух?

— Змеелюд что-ли? Забрали его. Стоило тебе расколоть эту белую тумбу, как он рухнул замертво. Хвост пропал, чешуя. В общем, в человека превратился, посмертно.

— Чем меня так приложило? — в голове начала складываться картина произошедшего.

— Не одного тебя. Меня тоже отбросило взрывной волной, но я стоял дальше, не так сильно ударило. Поднялся, собрал твои шмотки, тебя за шкирку и наружу. Еле успел до реинкарнации.

Я всё же нашёл в себе силы подняться с дивана, на котором лежал. Осмотрелся. Обычная квартирная комната, с большим окном и балконной дверью. Старая мебель, на столике допотопный телевизор. Словно очутился в квартире бабушки, по материнской линии.

— Мы на третьем этаже, — пояснил Сержант, ставя бутылку воды возле телевизора, — жрать хочешь?

— Есть, — машинально поправил я. Желудок, услышав знакомые слова, протяжно заурчал. — Буду.

— Тогда пошли на кухню. Идти сможешь?

Кое-как доковылял до небольшой кухонки и замер в дверном проходе, увидев то, чего никак не рассчитывал увидеть. Накрытый, мать его, по всем правилам стол!

— Ага, я сам обалдел, когда сварганил этот натюрморт, — рассмеялся Сержант, посмотрев на моё лицо. — Всего две квартиры обыскал.

Спустя четверть часа мы, наевшись от пуза гречки с тушёнкой и овощного салата, пили крепкий горячий чай и обменивались ничего не значащими фразами. Каждый оттягивал начало серьезного разговора, словно боясь чего-то. Напряжение разрядил птиц, влетевший через открытое окошко.

«Ну что, боец, уже обсудили, как дальше жить будете?»

— Нет. — буркнул я, и перевел взгляд на сотрапезника. Тот, словно поняв, о чём я собрался говорить, поднял свободную руку, словно ученик на уроке.

— Давай я первый. — пришлось молча кивнуть, принимая просьбу Сержанта. — Дело обстоит так, Чистый. Меня с группой послали за тобой. Послали с условием — если не приведём тебя через три дня, можем больше не возвращаться. Мы ещё по дороге решили, что не будем выполнять приказ. Босс совсем заигрался в бога, людей стал воспринимать, как рабов. Крыша у него и раньше протекала, а когда он о тебе узнал, совсем с катушек слетел.

— Где твоя группа? — перебил я рассказ Сержанта.

— Думаю, они на пол пути к логову. Так мы называем оазис, где расположена наша основная база. Мы разделились на две тройки, наша хотела уйти, а другая продолжить поиски. Вот мы и наткнулись на твоего ворона, когда собирались пройти мимо развалин. Он нас и привёл ко входу в подземелье. Там нас и встретил этот гад ползучий

Птиц, севший прямо на стол, подтвердил сказанное:

«Когда ты проник через барьер, с тобой пропала связь, как при смерти одного из нас. Вот я и забеспокоился. Преследователи подвернулись как раз вовремя. Боец, ты хоть понимаешь, из какой задницы вы выбрались? Вы же попали в лапы Еретика!»

— Еретика? — я жестом попросил Сержанта помолчать, сам превратившись во внимание.