Чистилище для грешников

– В общем, зависание, или повторение одного и того же дня для каждого из нас, чисто физическая и реальная проблема, а не мистическая или шизофреническая…

Только сейчас Петр осознал, что сказал оратор, который единственный стоял на ногах. Не сидел, как остальные, внимательно слушающие его люди. У лектора в руках был мел, а за спиной поцарапанная старая школьная доска. Только сейчас Петр понял, что он не один попал в такую беду и случайно нашел своих.

Неожиданно горло у него перехватила спазма. Петр привалился к стене у входа и медленно сполз по ней на пол. Спазмы были конвульсивными, идущими из глубины его вздрагивающего тела. Словно сквозь сон Петр услышал то ли кашель, то ли рык, который вылетал из его горла. По лицу от глаз к подбородку побежало что-то горячее и приятное. И Петр зарыдал, сдерживая всхлипы, стараясь не шуметь.

К нему никто не подбежал. Сквозь застилавшие глаза слезы он увидел, что в его сторону даже не обернулись. А лектор продолжал делиться своими мыслями и догадками с дисциплинированными слушателями.

Рыдания Петра перешли в обычный плач, и от всего этого он почувствовал, что совершенно обессилил. Его сейчас можно было взять голыми руками, а щелчком пальца отправить в нокаут. Он не знал, как это приятно плакать, потому что слезы на глазах у него появились впервые в жизни.

Отдышавшись, Петр с трудом поднялся на ноги и пройдя между столиками, уселся на корточки у стены. Дядька, похожий на попа, покосился на него, помедлил и не торопясь вылил остатки водки из первой бутылки. Получилось полстакана. Без слов, он подтолкнул посуду к краю стола и наколол вилкой огурчик в банке. Петр не шевелился, хотя уже хорошо видел окружающее. Слезы стали подсыхать.

– Причастись, – коротко бросил поп, и показал глазами на стакан.

Петр машинально опрокинул водку в рот, не почувствовав ни запаха, ни вкуса и принял вилку с огурчиком. Откусил половину и протянул остаток дядьке. Тот молча сунул огурец в банку, после чего отвернулся от Петра, краем уха прислушиваясь к лектору, продолжавшему вещать.

Примерно через полчаса, в течении этого времени Петр не сменил позу, привалившись между столов к стене, сидевший в углу человек встал на ноги и посматривая на наручные часы, прошел в темноту, в которой Петр рассмотрел вход в клетушку. На ушедшего никто не обратил внимания. И Петр, обострив слух, услышал, как любитель точного времени возился впотьмах с ящиком, что-то делал под потолком, потом замер на минуту и уронив ящик, зашуршал одеждой и захрипел, будто его удавили. Но и на эти шумы никто не обратил никакого внимания.

Петр не вытерпел и прошел к дверному проему, в котором скрылся человек. Напрягая глаза, он рассмотрел, что любитель точного времени висит растопырив руки и ноги, на едва видимой веревке, тянущейся от его шеи к потолку. Петр чуть не вздрогнул, заметив последнюю конвульсию повесившегося. Ему не было страшно, просто неприятно.

Постояв немного у проема, Петр вернулся на свое место, между двумя столами, но сел не на корточки, а на один трех из стульев, за соседним столом, стоявшим в трех метрах от поповского. Он всегда старался следовать пословице, что каждый по своему с ума сходит.

Лектор продолжал излагать свое видение мира. Публика внимательно его слушала. Обстановка была нормальная, как в самом обычном дурдоме.

– Он ловит секунды, – неожиданно тихим голосом сказал поп. – Каждый день подвешивается на секунду позже. Думает, что поймает момент, когда по настоящему откинет копыта, – и поп хихикнул: – Дурилка картонная… – и отвернулся от Петра.

А Петр сидел и сидел за столом, иногда прислушиваясь к тому, о чем говорил невероятно выносливый оратор. Ему здесь нравилось. Он только сейчас понял, что именно искал, мотаясь по всему городу.

Пройдет время и он освоится. Возможно даже выступит. Хотя что ему сказать? Здесь все грешники и его прошлые дела навряд ли кого заинтересуют. Так что и говорить Петру было не о чем. От одного присутствия среди своих на душе стало легче. И не потому, что не один он на свете такой мерзавец, просто человек общественное животное и не выживает без себе подобных.

Часть вторая. Грешники

Глава восьмая

– Стол-то дьявольский, – негромко бросил поп Петру, когда тот подперев ладонью голову, приготовился слушать оратора.

– Почему? – не понял Петр.

– По кочану, – хмуро ответил мужик, похожий на попа, и равнодушно отвернулся в сторону.

Петр смутно вспомнил про монастырь и про свои уставы в монастыре, но угрюмого соседа, тем более посочувствовавшего ему стаканом водки, больше спрашивать не стал. Однако и место не сменил, решив, что ему ничего не грозит. Ну что может напугать человека, прошедшего самые различные виды смерти и не сумевшего умереть? Только мучения или боль, перед тем, как проснуться на своей кровати.

Незаметно для себя Петр задремал: отрицательный потенциал переполнивший чашу его терпения усталости соединился в неожиданно обретенным положительным покоем, превратив все эмоции в нуль.