Чистая работа

Анна ждала в кабинете уже более получаса. Она еще раз просмотрела отчеты об аресте Идриса Красиника и материалы суда над ним. Карли Энн Норт пропала за четыре дня до того, как нашли ее тело. При жизни ее много раз задерживали и арестовывали за проституцию. Но даже для девушки с таким неподобающим образом жизни гибель ее была жуткой — изнасилование и четвертование. Идрис признался и в совершенных преступлениях, и в том, что хотел расчленить тело. Он признался во всем, отрицал только, что называл полиции имена своих сообщников, — он утверждал, что они просто случайно там оказались и он их не знает. Полиция, однако, нашла образцы спермы на трупе. Один из них принадлежал Идрису, ДНК другого приобщили к делу. На вопрос об изнасиловании он ответил, что Карли Энн была шлюхой и, наверное, до него переспала не с одним мужчиной. Ее друзья рассказали, что она попробовала было встать на путь исправления: перестала баловаться наркотиками и сама добровольно начала ходить в центр реабилитации. Было в деле и описание белого «рейндж-ровера», около которого арестовали Идриса и который уехал, как только рядом показался полицейский в форме. Машину так и не нашли. Анна подчеркнула эту строку: она не помнила, говорил ли кто-нибудь об этой машине.

Анна оторвалась от чтения и услышала сначала шаги, потом в замке повернулся ключ.

— Вот, мы его вам привели, только пришлось надеть наручники. Вводить?

— Да, пожалуйста.

— Кого-нибудь оставить с вами?

— Нет, подождите за дверью, будьте добры.

— Тогда он будет в наручниках.

— Конечно.

Один офицер открыл дверь, а второй сделал знак, чтобы ввели Идриса.

Анна никак не ожидала, что он настолько молод. Он был изумительно красив — золотисто-оливковая кожа, пронзительно-синие глаза. Сложения он был очень стройного, рост — примерно метр восемьдесят. На нем был тюремный спортивный костюм, до груди застегнутый на молнию.

— Садитесь, Идрис, — вежливо начала она.

Он стоял, будто связанный. Офицер взял его за плечи и надавил, чтобы он сел на стул. Только через несколько секунд Идрис согнул колени и сел. Руки в наручниках он положил прямо перед собой.

— Можно нам кофе? — спросила она и посмотрела на Идриса. — Или вам чаю?

Он отрицательно покачал головой и уставился в пол.

Анна сказала, что на его месте ей тоже ничего не захотелось бы; офицеры оставались в комнате до тех пор, пока она не кивнула им, что они могут выйти. Идрис, развернувшись всем телом, смотрел, как за ними закрывается дверь. После этого он развернулся в обратную сторону и уставился на Анну.

— Меня зовут Анна Тревис, — сказала она.

Он кивнул.

— Я хотела встретиться с вами, потому что работаю с человеком, который сидит сейчас в тюрьме Паркхерст. Его зовут Эймон Красиник.

Никакой реакции.

— Он нас очень беспокоит.

Никакой реакции.

— Он серьезно болен.

Никакой реакции.

— Он совершил новое преступление, сидя в тюрьме. Знаете ли вы Артура Мерфи или, может быть, встречались с ним?

Никакой реакции.

Гарри Блант закончил разговор и пошел в кабинет Ленгтона. Постучав, он вошел.

Ленгтон спал, сидя за столом, положив голову на сложенные руки. Гарри побарабанил по столу, Ленгтон вяло поднял голову, просыпаясь.

— Похоже, Тревис права, — сказал Гарри. — Мы только что послали в лабораторию сведения о состоянии его зубов. У этого Дональда Саммерса в верхней челюсти не хватало трех зубов. Он уехал из Ньюкасла, вероятно, с Гейл Данн и, как рассказала его мать, переехал куда-то в Нью-Форест. Они не виделись месяцев восемь-десять. Она сказала, что только один раз он позвонил, сказал, что работает на какой-то ферме. Волосы у него рыжеватые, рост выше ста восьмидесяти сантиметров, возраст — сорок два года.

Ленгтон зевнул:

— А в лаборатории не выяснили, как он умер?

— В черепе есть трещина шириной с нож мясника, но ничего пока не подтвердили. Его зарыли в навоз, так что останки успели порядком разложиться.

— Хорошо, продолжай расспрашивать всех местных подряд и приведи сюда этого хозяина участка, узнай, встречались ли они друг с другом.

— Будет сделано.

Ленгтон откинулся на стуле:

— А по Каморре ничего пока?

— Ничего. Может, он уехал из Пекэма. Может, он сейчас бог знает где.

— Нога не его была, — сказал Ленгтон.

— Да, установили, что она принадлежала одному наркодилеру. Жуть просто, да? Ну, то дело, которое ты расследовал, Карли Энн Норт, — эти скоты ее просто разрубили, как мясную тушу! — Гарри махнул рукой. — И эти скоты болтаются на свободе! У меня двое детей, и те двое малышей просто из головы не идут. Уж и не знаю, что еще мы можем сделать. Сколько недель их фотографии во всех газетах печатают, и ничего — ни слова, ни полслова. Шеф, что такое?

Голова Ленгтона опять лежала на сложенных руках. Гарри подождал немного и тихо вышел из кабинета. В комнате следователей он подошел к Майку Льюису.

— Он, вообще-то, как? — спросил Гарри, показывая большим пальцем на дверь кабинета Ленгтона.

— А ты почему спрашиваешь?

— Потому что, когда я вошел, он спал, а пока мы разговаривали, снова как бы задремал.

— Может, его твой голос утомил.