Число Приапа

– Я хотел с ним договориться по-хорошему, – сказал Гунар. – Я звонил ему, я просил только одного – позволить мне сфотографировать картину.

– Ты действительно думал, что он пустит в дом незнакомого человека?

– Я ничего плохого ему бы не сделал! Я бы сфотографировал и ушел. Он сам виноват! – вдруг воскликнул Гунар.

Несколько секунд Полищук молча смотрел на него, не делая попытки поймать на слове.

– Он же мог говорить со мной хотя бы вежливо… Я даже был готов так договориться – он бы сам сфотографировал и выслал мне файл… Я бы сам его довел до нужной величины…

– А не все ли равно, какой величины репродукция картины? – спросил несколько озадаченный Полищук.

– Все равно… – ответил Гунар, но не сразу. Эта едва уловимая пауза была следователем отмечена. Однако Полищук понял, что сейчас от убийцы толку не добьешься – он закаменел в своем упрямстве. Он утверждал, что после той находки на холме ни разу не бывал в Снепеле, отрекался от дружбы с Эйнаром, клялся, что к поискам клада еще не приступал.

– Но зачем нужно было убивать Вишневского? – спросил Полищук.

– Я его не убивал!

– Да, это твой дружок Эйнар потрудился. Но зачем? У вас с Эйнаром было то письмо, что ты стянул у ксендза, у вас была картина. Ради чего? Вы что, собирались истребить всех конкурентов по очереди?

– Никого мы не истребляли!

– Но раз у тебя были и письмо, и картина, почему ты не нашел клад? Вот этого я не понимаю. Может, копать глубже надо было?

– Да я на два метра прокопался, – признался Гунча. – Не было ничего.

– Где же ты копал? – догадался спросить Полищук, который не видел у коровника таких здоровенных ям.

– Вот тут, – Гунча ткнул пальцем в карту.

– Это что-то новенькое…

Место, которое он считал правильным, оказалось в стороне от ям, выкопанных компанией, приехавшей на сером джипе.

– Судя по тому, что ты забрал у Вишневского ксерокопии, на которых был перевод письма, с твоим письмом что-то было не так. Ну, говори.

– Ничего я ни у кого не брал.

Полищук видел, что с налета эту загадку не разгадать. Он еще раз попытался поговорить с Гунчей по-хорошему, попытался узнать, куда мог сбежать Эйнар, но толку не добился – только еще одного взрыва возмущения.

Потом Гунчу отправили в Ригу. – У него что-то с нервами, – сказал Полищук Хинценбергу. – Скорее всего, он проскочил во двор к Виркавсу, когда оттуда выезжала Тоня, и сцепился с ним. Единственная возможность попасть в дом была – через гараж. Он попытался, началась драка, и он провел захват – вот такой. Наверное, и сам не ожидал, что это кончится так плохо.

Вы его оправдываете? – спросил Хинценберг.

– Нет, конечно. И не мое это дело – оправдывать. Вы можете возвращаться с Тоней в Ригу, я останусь. Нужно распутать до конца всю эту историю, опросить всех свидетелей. Ведь Гунчу видели в Снепеле, видели в Кулдиге вместе с Сиполиньшем. Но, пока мы не найдем тех ребят на пепельно-сером джипе, толку не будет.

– Тогда хоть проводите нас на автобус, – попросил антиквар.

– Сергей, вы случайно мой мобильник не видели? Я его, кажется, потеряла, – сказала Тоня.

– Нет, к сожалению, не видел. Какой он?

– Серая «нокиа», слайдер.

– Спрошу у ребят.

– По-моему, он где-то в гостинице пропал… Я думала, он в сумке.

– Может, в магазине вытащили? – предположил антиквар. – Ты же ходила покупать мне носки и себе халатик, и все эти принадлежности. Не расстраивайся, деточка. Я выпишу тебе премию за эту поездку, выберешь себе самый красивый и модный, по которому пальцем елозят.

Полищук позвонил Айвару, тот посмотрел автобусное расписание, и оказалось, что нужно спешить – в распоряжении было всего сорок минут.

Но, когда они втроем шли к автобусной станции на Станционной улице, подала голос мобилка Полищука.

– Ну, поздравляю! – воскликну он, услышав новость. – Сейчас провожу господина Хинценберга – и сразу к вам.

– А что такое? – спросил антиквар.

– Джип нашелся. Он попал в аварию возле Тельшяй, это недалеко от литовской границы. Не очень пострадал, но застрял в городишке. Сейчас его отправили обратно в Кулдигу. В нем сидят поляк и латыш, оба смертельно напуганы.

– И скоро они будут здесь? – спросил антиквар так, что Тоне стало страшно.

– Часа через два, если ничего не случится.

– Деточка, мы никуда не едем!

Тоня с ненавистью посмотрела на Полищука. Ведь знал же следователь, что антиквар не упустит такой возможности развлечься, мог бы и промолчать!

Все развернулись и пошли обратно на Лиепайскую улицу.

Кабинеты были заняты, пришлось сесть в кафе неподалеку.

Полищук устал за эти дни – явно не высыпался. Хинценберг пошел к барменше и объяснил, какой именно кофе требуется этому господину с хмурой рожей. Барменша сразу не поняла, и тогда он, забыв про свою обычную галантность с деточками и милочками, устроил ей разгон.

Тоня и Полищук сидели визави. Оба изучали узоры на синтетических салфетках. Вдруг они одновременно подняли головы, взгляды встретились.

– Ничего, – сказал Полищук. – Потерпите еще немного… Я все понимаю…

– А что делать…

– Ваш шеф держится молодцом. Сколько ему лет?

– Скоро восемьдесят. На нем весь салон, вся клиентура…