Число начала

— Я спросила про исполнителей, потому как человек в загородном доме в чем-то лгал мне. Я чувствовала дух его тонкой лжи. Но в чем он врал, не знаю, поскольку он намеренно не касался того, что хотел скрыть за претенциозной болтовней старого иллюмината. Возможно, мы едва успели. Возможно, число Вайнера они почти нашли. Я не подозреваю твою подругу из журнала. Но я воздержусь от преждевременных заключений. Объяснение лжи куратора должно существовать. Всегда нужно учитывать нечто, что не попало в поле зрения. Предполагать самый неблагоприятный ход событий, чтобы выжить.

Я внимательно посмотрел на Катрину. В черных линзах ее очков проплывали отражения и блики. Я догадывался, какой взгляд хранят скрытые от меня глаза вампира. Ей и самой сложно неизменно выживать из года в год, из десятилетия в десятилетие.

— Тяжело, наверное, постоянно выживать, а не жить, да?

— Не знаю, — уловившая интонацию моего вопроса, холодно отозвалась Катрина.

Разговор мог зайти о ее жизни, и ей это не нравилось. Я не стал продолжать. Жестоко по отношению к ней говорить о том, как хорошо быть человеком. Может, она хотела бы быть нормальной, но не имеет такой возможности.

Туман сгущается. Элеанор проехала мимо старинных кирх и остановилась в центральном районе, в месте, когда-то называвшемся Амелинау, к востоку от старой площади Луизенплац возле тесного высокого здания, в котором располагалась редакция газеты «Известия дня».

Катрина уже хотела выйти, потом обернулась ко мне и задержала на мне взгляд, который я мог только чувствовать сквозь ее очки:

— Говорить буду я.

Она вышла из автомобиля, приподняла голову и втянула холодный воздух, еще хранящий запах дня. Зорко оглядевшись и уверившись, что за нами никто не следит, направилась в здание вместе со мной. Мы прошли к лестнице мимо долговязого вахтера. На третьем этаже Катрина повела рукой в сторону оббитых дерматином дверей, рядом с которыми на стене поблескивала золоченая табличка «Газета „Известия дня“»:

— А вот и редакция.

И в этом жесте я уловил своеобразную радость предвкушения успеха.

Мы вошли и двинулись по пустому коридору без окон, наполнившемуся звуком наших шагов. В этом темном помещении Катрина сняла очки. Нам наперерез из одной из дверей справа выскочила шатенка с большими золотыми серьгами-кольцами, погруженная в чтение листов помещенных в папку. Катрина ловко обогнула ее, а я задел, и папка чуть не выпала у девушки из рук.

— Простите, — я придержал падающую папку.

— Ой, это вы простите, — сказала девушка, только сейчас заметив меня и удаляющуюся вдоль по коридору Катрину, — А я раньше вас не видела здесь. Вы по объявлению? Тогда вам нужно… — она потянулась пальчиком в сторону одной из дверей позади меня, и папка в ее руке снова начала крениться.

— Нет, я к Эрлиху.

— Ой, он сегодня не в настроении, — с глубоким сожалением произнесла девушка.

Я посмотрел вслед Катрине, скрывшейся за белыми дверями в конце коридора.

— Мне туда? — я указал в ту же сторону.

— Да-да, — покивала девушка и, продолжив чтение, забрела в кабинет слева.

Сразу за белыми дверями располагалась приемная. Секретарше, погруженной в работу за компьютером, я сказал, что я вместе с девушкой только что зашедшей к Юрию Александровичу.

Когда я вошел в светлый кабинет Эрлиха, увидел его взметнувшийся на меня цепкий взгляд светлых водянистых глаз поверх очков в роговой оправе.

— …Это, как раз, он и есть, — сказала Катрина и присела на край стола седовласого редактора.

— Фотограф, работавший с Вольским? — уточнил Юрий Александрович, не сводя с меня глаз.

— Да.

Эрлих, терпеливо сносивший давление, точно смерть нависающей над ним Катрины, вздохнул и посмотрел в край своего стола, раздумывая над разговором, начало которого я определенно пропустил.

— Ну я не понимаю! — потряс руками он. — Вы, может, попытаетесь объяснить, зачем мне отдавать вам статью, за которую я заплатил деньги? И не малые деньги.

— Это не так, — спокойно произнесла Катрина. — Мне известно, сколько вы заплатили за статью.

— Да Боже мой, откуда? — почти взревел Эрлих.

— Я не намереваюсь вас обворовывать. Заключим сделку. Я могу перекупить статью.

— За сколько? — уцепился за эту возможность редактор.

— А сколько требует ваша алчность? — монотонно поинтересовалась Катрина.

Эрлих задохнулся от возмущения, но не смог выдавить из себя никакого возражения. Наемница же, словно ставя психологический эксперимент, с любопытством ожидала ответ.

— Ну, допустим три тысячи, — сказал он так, словно поймал Катрину на нелепой краже, и теперь смотрел на нее испытывающе.

— А ведь вы могли назвать любую цену, — бросила она. — Ну что ж! Марк…

— Да? — отозвался я.

— Отдай Юрию Александровичу его деньги, — попросила Катрина, уперевшись взглядом в Эрлиха.

— Прости, что? — ошарашено переспросил я.

— У меня нет наличных, — объяснила Катрина. — Закончились все еще неделю назад. Я тебе потом восполню все траты, которые ты понес.

— Но у меня всего-то три тысячи с собой, — запротестовал я, слегка покривив душой. На самом деле, у меня было три пятьсот.