Число начала

— Вы недавно пришли? На вас мокрая одежда, — заметил Ленский. — Мы видели вас возле Опеля на улице. Вы, кажется, грузили туда компьютер. Водитель машины ваш друг?

— Да, но какое отношение это имеет к смерти Вольского? — быстро среагировал я. — Давайте поговорим по делу и закончим с этим.

— Куда ваш друг повез компьютер?

— Это-то здесь причем? — устало спросил я.

— Вы правы, — задумчиво произнес Ленский, — это совершенно не важно.

Стромнилов тихо усмехнулся.

— А кто эта девушка? — неожиданно спросил Стромнилов, заглянув в фотоальбом.

Ленский посмотрел на меня, словно задавая этот же вопрос.

— Это моя невеста. Она умерла. Вчера состоялись ее похороны. Мы находимся в ее квартире, — сухо ответил я, чувствуя, как их вопросы подбираются к моей ране.

— Правда? А что тогда вы здесь делаете?

— Собираю свои вещи. Мы жили вместе.

Они помолчали некоторое время, не спеша приступать к дальнейшим расспросам, словно наслаждаясь напряжением, начавшим нарастать во время тишины. В их присутствии в этой комнате, в этой квартире таилось нечто странное, чего я не мог до конца осознать, но все же ощущал.

— Вернемся к Вольскому, — предложил Стромнилов в тот момент, когда я собрался закончить разговор и попросить их уйти.

Ленский бросил на него короткий взгляд и повернулся ко мне:

— Господин Меерсон, вы слышали когда-нибудь от Вольского имя Вайнер?

— Только однажды. В тот раз, когда Павел упоминал о своей статье. И сегодня, когда я заезжал в квартиру Вольского по поручению редакции, я видел там копию доклада профессора Вайнера.

Похоже, Ленский прекрасно понимал, о чем речь. Он жестом остановил меня:

— Давайте уточним, вы впервые услышали имя Вайнера от Вольского?

— Ну да, как я и сказал.

— А вас не смущает, что доктор Вайнер недавно стал достаточно заметной фигурой в научном мире в связи с рядом своих заявлений?

— Я не очень интересуюсь наукой.

— Я введу вас в курс дела. Вайнер оказался не очень общительной персоной к большому разочарованию прессы, что лишь способствовало развитию интриги вокруг его научных работ. И по этой же причине ваш коллега Павел Вольский решил написать статью об открытии Вайнера. Более того, ему удалось лично общаться с профессором, расположить ученого к себе и получить доступ к некоторым бумагам Вайнера. Не просто доступ, ваш коллега оставил их у себя дома. И здесь мы с вами возвращаемся к докладу, который вы очень кстати упомянули. Итак, — медленно произнес Ленский. — И где же этот доклад теперь?

— Только не говорите, что не брали его, — добавил Стромнилов.

— Не брал, — и тут я вспомнил, что взял его и отдал Кристине. Я не хотел впутывать ее, поэтому не признался, что наскоро ответил неправильно. Моя заминка не осталась незамеченной.

— Видите ли, мы только что вернулись с повторного осмотра места преступления. В квартире Вольского доклада профессора Вайнера нет. Однако вчера он там был, — сообщил Стромнилов.

— Зачем вы взяли доклад Вайнера? Чтобы разобраться во всем самостоятельно? Что вам известно? Что вы от нас скрываете, господин Меерсон?

— Что это всё значит? — возмутился я, и раздраженный их наглостью, повысил голос. — Зачем мне что-то скрывать?

— Вы знаете больше, чем говорите, и мы обязаны выяснить, что вам известно! — Ленский тоже повысил голос. — Чего вы боитесь? Нас? Того, что знаете? Или чего-то еще? Ответьте!

— Я ничего не скрываю. Вам не удастся повесить на меня то, к чему я не причастен. Ясно? — я поднялся с кресла и сделал шаг в сторону Ленского. — Если бы я знал, что разговор пойдет в таком тоне, я не пустил бы вас в квартиру и послал куда подальше. А теперь убирайтесь отсюда, пока я не позвонил вашему начальству!

Лицо Стромнилова исказилось, побагровело, но он промолчал. Капитаны в очередной раз переглянулись. Я ждал, когда они уйдут. Ленский, глядя на Стромнилова, пожал плечами, а Стромнилов кивнул.

Поняв так, что они вынуждены будут уйти, я почувствовал, как густой накалившийся воздух между нами стал немного легче.

— Он нам не скажет, — констатировал Стромнилов, обращаясь к Ленскому. Его безликий взгляд ничего не выражал.

Ленский как будто напрягся.

— Спокойно, — тихо сказал он.

— Да, я вам ничего не скажу, — отрезал я, — потому что мне нечего вам сказать. Я ничем не могу вам помочь, господа.

— Он не может, — повторил с насмешкой Стромнилов.

— Сможет.

Что значила эта фраза? На секунду мне показалось, что часть разговора выпала из моего внимания и сейчас я силился осознать, что происходит в этой комнате и о чем говорят эти двое мужчин.

— Нет, к сожалению… — протянул Стромнилов, так словно ему в общем-то было всё равно.

— Подожди. Мы еще не закончили с ним.

— Нет уж, — строго перебил я, — Закончили. Вы не имеете права находиться в этой квартире, если у вас нет на то веских причин!

— Сядьте, господин Меерсон! — сухо предостерег Ленский, — У нас не меньше прав находиться в этой квартире, чем у вас. И у нас есть веские причины продолжить этот разговор!