Числа

Степе достался билет на место 28. Этот номер не значил в его вселенной ничего, но его близость к числу «29» напоминала, какое опасное дело он затеял. Идти приходилось по самому краю пропасти. Но выбора не было. Каждый раз, когда решимость слабела, он шептал:

- Чубайка и Зюзя? Чубайка и Зюзя?

Поднимавшаяся в душе волна ярости заряжала аккумуляторы, и он чувствовал свежую ненависть и силу.

Поезд удивил его своей чистотой (он давно не ездил по железным дорогам). Пока он был единственным пассажиром в купе. Дождавшись, когда проводник проверит билет, он спрятал лингам под рясой и пошел в «театральный вагон». Там было шумно и весело, играла музыка. Степа сразу понял, в каком купе едет Сракандаев - напротив его двери маячил охранник.

Через час, когда Степа вернулся, в вагоне было еще веселее, но охранник стоял все там же. Стало ясно, что в дороге удобного случая не представится.

Зайдя в свое купе, Степа положил лингам в портфель и, чтобы снять стресс, отправился в вагон-ресторан. Выпив две порции виски у стойки, он взял третью, сел за столик и уставился в телевизор под потолком. Шел фильм «Спайдермен». Фирменная запись прерывалась одним и тем же клипом - рекламой банка HSBC с толстым японцем в очках, который, шутливо пуча глаза, противным голосом пел под караоке в токийском баре:

- Спайдермен-спайдермен, ра-ра-ра-ра, спайдермен!

«Все-таки я не самурай, - подумал Степа, чувствуя, как виски растекается по телу. - Самурай бы не нервничал. И елдак бы под рясой не прятал. Он бы ножом все сделал, из любви к искусству. И охранника бы тоже чикнул…»

Некоторое время он думал о японце из клипа, который произвел на него гораздо более сильное впечатление, чем сам фильм, виденный раньше. Показанный японцем трюк был круче цифровых прыжков с крыши на крышу. Всю жизнь вкалывать на бессмысленной работе, сжигая ежесуточные полчаса свободного времени на то, чтобы зайти в караоке-бар, растянуть лицо в добрую улыбку и спеть про «спайдермена» - для этого нужно было такое мистическое бесстрашие, по сравнению с которым все подвиги камикадзе казались детской комнатой. Кто это говорил, что в открытом обществе исчезает героизм? Сорос, что ли? Наоборот, подумал Степа, кроме чистого героизма там вообще ничего не остается.

Когда он вернулся в купе, там сидел попутчик, вошедший на одной из остановок. Это был коротко стриженный молодой человек с лицом, в котором сквозило что-то монголоидное. Одет он был в черное. На столике у окна стояла плоская фляжка водки, бутылка минеральной воды и стакан.

Вежливо поздоровавшись со Степой, попутчик кивнул на фляжку:

- Не желаете на сон грядущий?

- Благодарю, - сухо ответил Степа, лег на свое место и мысленно обматерил себя за то, что оставил портфель в пустом купе.

Попутчик вел себя беспокойно. Сначала он принялся ужинать и долго шуршал каким-то свертком, распространявшим по купе запах сырого осеннего леса и подмокших грибов. Выпив водки, он надел наушники, и до Степы сквозь стук колес стали долетать искаженные обрывки музыки.

Проснулся Степа от того, что кто-то трогал его за плечо. В купе было полутемно - горела только тусклая оранжевая лампочка-ночник.

И еще глаза попутчика.

Степа глянул на свой портфель - цел ли. Портфель благополучно висел на крючке в ногах. Он поглядел на столик. Фляжка с водкой была пуста. Сколько прошло времени, он не знал.

- Извините ради Бога, - заговорил попутчик, - вы, наверно, уже спали…

- Признаться, не без того, - ответил Степа. - Чем могу?

- У меня к вам просьба. Но я даже не знаю, как ее высказать, - мне очень неловко.

- Не стесняйтесь, - сказал Степа.

- Так редко случается встретить духовное лицо. Нельзя ли с вами чуть-чуть пообщаться? Мне очень нужно.

- А нельзя подождать до утра? - спросил Степа.

- Но мысли ведь не ждут, - возразил попутчик. - Они, знаете, туда-сюда, туда-сюда, - он показал руками. - Как волны в шторм. А пловец - ты. То есть в смысле я. А вокруг такие скалы, такие рифы… Я уже час на вас гляжу и думаю - позвать на помощь? Будить? Не будить?

В его быстрой жестикуляции было что-то такое, из-за чего Степе не захотелось перечить. Он уже понял, что наряд накладывает на него определенные обязательства, примерно как халат врача или милицейская фуражка. Осторожно переместившись в полусидячее положение, он спросил:

- И что же вас тревожит?

- Я издалека, ладно? Чтоб вы поняли, где меня искать.

- Ладно, - сказал Степа. - Попробуем найти.

- Вот скажите, почему, к примеру, распался и исчез Советский Союз? Как вы думаете?

Степа пожал плечами.

- Промысел божий, - сказал он.

- Да, промысел божий, согласен. Но как он проявился в измерении человеческой души?

Степа снова пожал плечами.