Чёрный Триллиум

— Стойте! — во все легкие закричал Осоркон. — Назад, вы, безмозглые грызуны. Мы же лаборнокцы! Ваши союзники! Ваши друзья!

Скритек, откусивший голову Пелану, казалось, на мгновение смутился и, словно что-то вспомнив, поднял лапу. В его глазах отразилась мучительная борьба с самим собой, — потом он что-то воскликнул по-своему — вернее, издал какие-то булькающие, идущие из самого нутра звуки. Взобравшиеся на судно топители встретили его речь разочарованным шипом и завыванием. Вождь скритеков отбросив в сторону окровавленное тело Пелана, схватил Осоркона и швырнул его за борт.

Лорд быстро всплыл на поверхность — закашлялся, начал отплевываться, потом с трудом, перебирая руками и ногами, дотянулся до опущенного в воду весла. Схватился за него и, трепеща всем телом, наблюдал, как скритеки бросали в воду всех попадавшихся под руку лаборнокцев, но не трогали гребцов-рувендиан. Несколько людоедов попытались было покуситься на схваченных солдат, но остальные топители подняли такой шум, что те, зарычав, тоже кинули свои жертвы за борт.

Когда все пять сотен лаборнокцев оказались в воде, самый здоровенный скритек, первым забравшийся на флагманский корабль, ловко влез на мачту, сорвал государственный флаг Лаборнока и сбросил полотнище на палубу, где его сородичи тут же в клочья разорвали стяг. При этом топители радостно завывали и били себя в грудь трехпалыми лапами. Затем по команде дикари попрыгали в воду и дружно поплыли в сторону Зеленых Топей.

Когда они удалились, лорд Осоркон громко крикнул:

— Лаборнокцы! Есть ли среди вас живые? Несколько слабых голосов ответили ему.

— Кто может, взбирайтесь на корабли! — вновь закричал Осоркон, однако рувендиане, услышав этот призыв, быстро сообразили, что к чему, и дружно налегли на весла, оставив барахтающихся в мутной воде солдат в безвыходном положении.

Ругаясь и проклиная все на свете, Осоркон добрался до борта и, улучив момент, схватился за поручень, после чего с трудом перевалился на палубу. Таким же образом спаслись еще около дюжины солдат. Первым делом они, ругаясь и нахлестывая бичами гребцов, привели команду к покорности, после чего начали перекликаться с другими судами.

Картина складывалась отчаянная — из ста двадцати кораблей, на которых были собраны все гарнизоны по Мутару — самым большим из них являлся отряд, оставленный в Тревисте, — осталось всего четыре. Остальные растворились в ночи.

Осоркон приказал немедленно причаливать к берегу, где в районе рынка все спасшиеся воины сошли на берег. Здесь их встретили перепуганные мирные жители и небольшой отряд, охранявший верфи.

Лорд Осоркон не стал выслушивать никаких объяснений и сразу, только ступив на сушу, заорал:

— Фрониалов! Немедленно фрониалов, чтобы мы могли отправиться в Цитадель! Иначе я порешу вас всех на месте!

Солдаты бросились седлать животных. Когда все было готово, Осоркон с места взял в галоп и во главе отряда помчался по прибрежной дороге к крепости. Из пятисот тяжеловооруженных воинов в строю осталось семьдесят два человека.

ГЛАВА 45

Ночь! Прозрачная, подсвеченная серебристым блеском Трех Лун рувендианская ночь.

…Звезды! Крупные, вечно юные звезды, каждая из которых могла найти свое отражение в реках, озерах, болотах Гиблых Топей.

…Туман! Верный спутник рувендианской ночи. Густой, настоянный на запахах болотной воды и ароматах разнообразных цветов, пропитанный благовониями смерти и дыханием жизни.

…Эта земля предпочитала шорох тростника скрипу тележного обода; плеск стекающей с весла воды — щелканью кнутов, погоняющих фрониалов; шелест дождя — завываниям буйного морского ветра. Здесь любили вязкую плотную тишину, перемежаемую чавканьем и бульканьем подымающихся со дна пузырей болотного газа, и за несчастье почитали смену ветра, когда до рувендианской низины долетало дыхание насквозь прокаленных восточных пустынь.