— Итак, Хэмил навестил тебя, принцесса. Он искренне считает, что способен тягаться с хозяином. Глупые людишки! Им даже в голову не приходит, что их песенка спета. С того момента, как пала Цитадель, они больше не нужны великому мастеру. Ни Хэмил, ни Волтрик, ни его сын… Теперь куда важнее то, что привязано к твоей спине, принцесса. Если вы сумеете договориться, если ты признаешь его правоту, великий мастер позволит тебе исполнить твое заветное желание. Ты сможешь пустить кровь из этого борова Волтрика, а может, и из Хэмила в придачу.
Рука человека лежала у нее на плече, совсем близко от набалдашника.
— Послушай, я хочу играть с тобой честно, — он коснулся ее лба чем-то очень холодным и вновь заморозил ее мысли. — Еще до утра, когда Хэмил собирается дать представление, мы можем быть далеко отсюда. Я могу освободить тебя…
— Чтобы я тебе поверила на слово? — с трудом ворочая языком, ответила Кадия. — Я не так глупа, верный слуга грязного колдуна.
— Ты находишь его грязным? Вернее, бесчестным? Ты ошибаешься, принцесса. Познакомившись с ним, ты найдешь, что он хороший друг, умный собеседник и просто приятный человек. Твоя сестра, например, успела оценить его и с удовольствием изучает под его руководством такие области магии, о которых твоя Великая Волшебница и слыхом не слыхивала. У нее обнаружился вкус и большой талант в этом непростом деле. Принцесса Харамис теперь воспринимает мир глазами своего наставника. Ты можешь присоединиться к ней. Волтрик, Хэмил — мой хозяин не осудит тебя, если ты испытаешь на них действие своего меча. Они уже начали уставать… Ты можешь, если пожелаешь, стать королевой. Правительницей обеих земель — Лаборнока и Рувенды.
— Ты можешь освободить меня? — спросила Кадия. Она не доверяла Голосу. Ладно, насчет лаборнокских союзников Орогастуса — это, может быть, правда. По крайней мере, это понятно. Вполне вероятно, что для него это прекрасная возможность ее руками избавиться от ставших ненужными друзей.
— Не только освободить, но и позаботиться о твоей безопасности. Да, это я могу. Мой хозяин позволил мне.
— А что же потребуется от меня?
— Смири гордыню, принцесса. В твоих руках находится великая сила, ты вполне можешь научить другого управлять ею. Хотя ты по-прежнему будешь считаться ее хозяином…
Что с ними? — вполне трезво рассудила принцесса. Что они в ней разглядели, если сочли возможным использовать в своих целях? Гнев вновь родился в ней, очистил сознание. Ну, как теперь быть? Как защитить себя, если она даже предположить не может, какая именно сила заключена в этом мече. Что уж тут говорить об овладении его мощью!
— Я не буду вести никакие переговоры, пока связана, — заявила Кадия.
В ответ послышалось хихиканье.
— Принцесса, ты можешь направлять меч, даже будучи связанной. Назови мне заветное слово или заклинание, которое ты таишь, и я тут же освобожу тебя.
В это трудно было поверить. Да и мысли с трудом ворочались в голове. Куда исчезла былая живость и сообразительность! Неожиданно в мозгу опять возникла картина — тот самый момент, когда она с жадным любопытством наблюдала, как зеленеющий стебель Священного Триллиума на глазах превратился в поблескивающее лезвие. Да-да, именно этот момент! Сознание цепко схватилось за родившийся образ, и тут же она воочию увидела, как лезвие вновь превращается в стебелек. Ага, где-то здесь скрывается разгадка.
— Вытащи меч, — слова сами по себе сорвались у нее с языка. Кадия даже не испугалась — зеленоватая, волнующая, магическая взвесь окружила ее, она как бы слилась с ней, ушла в иное пространство, в другой мир. — А потом воткни острием в землю.
Кадия услышала, как учащенно задышал помощник мага. Почему он доверился ей в ту минуту, принцесса не могла понять, но размышлять над разгадкой у нее не было времени. Она почувствовала, как лезвие скользнуло между скрученных рук — опять несколько порезов. Между прочим, боль окончательно привела ее в чувство, вернула ясность сознания.
— Прежде покажи лезвие, — добавила она мрачно, чуть хрипловатым голосом.
Колдун тотчас выполнил ее приказание. С мечом творилось что-то странное, а едкая, чуть кисловатая на вкус муть убаюкала ее, принесла успокоение — мол, так надо. Доверься, говори…
Лезвие потускнело, покрылось угольной чернотой.
— Теперь — в землю! — замогильным голосом сказала она.
Колдун встал и, явно волнуясь, с помощью шнура, дрожащими руками вогнал меч в землю. Лезвие вошло легко, застыло ровно.
Затем оно уподобилось травянистому побегу. Кадия, поддавшись неведомой силе, продолжала вещать.
— Оживи, стань как прежде, страж нашего дома!
Словно во исполнение ее приказа, стебель позеленел, набалдашник обернулся набухшими бутонами…