Чёрный портал

Красивая фамилия. Означает «гора и рисовое поле». Как бы банально не звучало, но наверное, её предки жили у гор и занимались выращиванием риса. Вот и познакомились.

— Тогда я пойду к ней.

— Конечно! Хорошего дня! — сказала она, показав мне большой палец.

Милая женщина. Жаль, эта черта её характера раскрылась только под внушением.

Настроение улучшалось с каждым шагом, когда я поднимался по теперь уже знакомым ступеням госпиталя. Ещё чуть-чуть и на этаже меня встретит Мисаки, хорошенько выспавшаяся и любующаяся видом из окна на зелёный город. И, завидев меня, улыбнётся. Это знак, что всё теперь у нас будет хорошо. И никакие демоны, секты и другие ужасы до нас не доберутся, потому что я заберу её с собой далеко-далеко. Туда, где они нас не достанут!

Ох, если бы мои мечты совпадали с реальностью...

На деле я оказался в заполненном людьми коридоре. Мимо сновали врачи и медсёстры. Но один человек в этом мельтешении белых халатов оставался на месте — и это был полицейский. Та переменная, которую я не учёл. Мужчина лет сорока с выпирающим брюшком, внимательно читал журнал, сидя на стуле возле палаты Мисаки. Можно было радоваться тому, что она круглосуточно находилась под защитой полиции, но в данный момент это становилось для меня проблемой.

Чипиа промыла мозги другому копу. А как пройти через этого, мне предстояло выяснить в течение следующих минут.

Я начал перебирать всевозможные варианты: от «здравствуйте, я парень той девушки» до «я брат, сват, шурин». Любой из этих вариантов мог, как сработать, так и нет, хотя теперь я знал фамилию Мисаки. Это должно было помочь.

Наконец решившись, я зашагал в сторону её палаты, нервно подбирая слова.

«Господин полицейский... »

Моего плеча вдруг коснулась чья-то рука. Обернувшись, я увидел перед собой немолодого, но подтянутого врача. Он был на голову выше меня, хотя я и сам не был коротышкой. Его лицо имело приятные черты, заставляющие подсознательно испытывать к нему симпатию и доверие. Если бы этот человек снимался в кино, а не работал в больнице, то стал бы настоящей звездой, благодаря успеху у женской аудитории.

— Хироюки Тагава? — спросил он, заинтересованно посмотрев на меня.

— Да. А вы кто? — кивнув, спросил я в ответ.

— Приятно познакомиться. Я лечащий врач Мисаки Ямамото.

Прищурившись, я кое-как разглядел его имя на бейдже: Такэда Сингэн. Подобное имя больше подходило какому-нибудь воину периода Эдо, чем врачу из городской больницы.

— Откуда вы меня знаете?

— Ваше имя указано в медицинской карточке моей пациентки, как одного из доверенных представителей.

Интересно, как моё имя туда попало? Кто меня туда вписал?

— Сразу отвечу на все ваши пока ещё не высказанные вопросы. Это полиция записала вас. А потом и родная тётя моей подопечной подтвердила ваше право навещать мисс Ямамото.

С ума сойти! Всё это время я мог спокойно навещать Мисаки?!

— Вы, наверное, как раз к ней и пришли? Давайте я вас провожу и заодно введу в курс дела.

— Давайте, — повторил я за ним. — А что случилось?

Такэда Сингэн неловко улыбнулся:

— Ничего страшного. Ваша девушка идёт на поправку. Скоро мы перестанем колоть ей снотворное.

При словах «ваша девушка» я невольно покраснел. А вот последние слова вогнали в уныние — значит, Мисаки до сих пор находится под действием медикаментов? Лежит в своей постели, как спящая красавица, и ждёт...

Нет, не своего принца. Так бывает только в наивных сказках, когда картонная героиня беспрекословно делает то, что велит ей рассказчик. В реальной жизни, очнувшись ото сна, красавица первым делом захочет увидеть своих маму и папу, или как в случае с Мисаки — тётку.

Кстати, о маме и папе...

— Родители уже навещали её?

Мы не дошли пары метров до двери в палату Мисаки, как врач остановился:

— А вы не знали? У мисс Ямамото нет родителей. Только бабушка в деревне и тётка в городе. Очень трагичная история.

— Откуда вы...

— Её тётушка оказалась очень словоохотлива. Право слово, я не хотел лезть в личную жизнь пациентки, но при первой же встрече с её родственницей, за каких-то полчаса я услышал очень и очень много.

Я косился то на разговорчивого врача-великана, то на полисмена, которые тоже немного напрягся, ведь мы болтали прямо у него перед носом. Одновременно хотелось то отойти от него подальше, чтобы не мозолить глаза, то остаться, чтобы услышать от врача как можно больше о Мисаки.

— Что случилось с её родителями?

Господин Такэда погрустнел:

— Примерно три года назад они погибли под завалом в пещерах. Ваша девушка не рассказывала об этом?

— Нет.

— Пожалуйста, не говорите ей, что я сообщил вам это! Может выйти очень неудобно.

Я только махнул рукой. Если Мисаки проснётся, это будет последнее, о чём я захочу с ней поговорить. Я не понаслышке знал, что такое — потерять по-настоящему родного человека. Этим человеком для меня был дед, фактически заново воспитавший меня, ленивого разгильдяя, привыкшего жить на всём готовеньком. Именно ему я был обязан всем тем, чего добился в этой жизни. Его мудрость и опыт сделали из меня человека. И я был благодарен ему за это.