Чёрный, как тайна, синий, как смерть

Габриэль набросал на бумаге голубя с раскрытыми крыльями и показал Люсьену. Художник взял другой карандаш и подрисовал этому голубю в клюве маленькую веточку с зелёными листиками.

– Смотри, пусть тогда твой голубок хотя бы засеет мой город чем-нибудь полезным! Парижу так не хватает зелени!

Габриэль рассмеялся, посмотрел и отложил рисунок.

– Кажется, на прошлой неделе, выйдя из больницы, твой покорный слуга сумел спасти половину Франции!..

– Габриэль, как я рад, что теперь ты стал инспектором Жювом, спасающим мир от Фантомаса! Может, ты поэтому и пришёл сегодня ко мне? Я ведь тоже живу на улице Бонапарта, как комиссар Жюв…

– Брось читать эти бульварные романчики! Нет, мне просто хотелось позавтракать и поведать кому-нибудь о своих заслугах перед отечеством…

Люсьен вздохнул и кивнул.

– Валяй… А я пока порисую.

Через полчаса красочного монолога Габриэля Ленуара о своих подвигах Люсьен оторвал глаза от своего рисунка ещё одного голубя и спросил:

– Кстати, с чего ты решил, что у фон Шёна психология шахматиста?

– Майерз говорил, что играл с ним однажды в сальто, его как раз называют «немецкими шахматами».

– И же что теперь стало с нашим послом Германии?

– А что с ним станется?.. У него ведь дипломатическая неприкосновенность, такого не арестуешь. Только после подобного фиаско я думаю, что его теперь задвинут в долгий ящик. Всерьёз его уже никто воспринимать не будет. Во всяком случае, в Париже. Лепин на всякий случай приставил к нему филёров. Официально смерть его дочери на руках Казимира Отто, а тот из поляков, так что честь Франции осталась незапятнанной.

– Вот это профессор… Ай да фантазёр… Надо же такое придумать! Хранилище всех болезней! Захотел – передал вирус на разработку вакцины, которая спасёт полмира, захотел – создал биологическое оружие, которое эту половину мира уничтожит… А что художники? Они ему помогали?

– Нет, их использовали как красивую ширму с китайскими картинками. Фон Шён с детства не выносил художников. Вероятно потому, что его отчим тоже был художником…

– Правда?.. Наверное, мать больше любила отчима, чем бедного Вильгельма… И что теперь? Твои бывшие подозреваемые создадут новый клуб?

– Нет, Хоппер вообще решил вернуться в Америку. Его и след уже простыл. Русский из врача-абстракциониста решил стать просто врачом и учиться в Институте Пастера бороться с болезнями. Аоки – свободный электрон, стремящийся к фиксации мимолетных впечатлений, так что, вероятно, так и останется учеником импрессионистов… Пьерель теперь рисует афиши, обещал даже нарисовать пару иллюстраций для статьи Николь. Краузе переживает очень сильное разочарование в своих менторах, так что его будущее остается очень туманным, но он точно не командный игрок… Если кто-то и захочет организовывать новый клуб, то только Барди с Саламанкой, но это уже будет совсем другая история…

– А часы? Ты сдал их в архив или оставил себе?

– Нет… Часы мы прошляпили. Турно отвёз их к Майерзу, чтобы официально потом отправить на экспертизу в Женеву. Однако на следующий день, ещё до приезда брата Майерза, часы кто-то украл. Не удивлюсь, что к этому приложил руку сам владелец галереи, но это уже не важно. Не может же в таком маленьком тайнике прятаться какая-то большая опасность. Я даже не уверен, что там ампула с вирусом. Майерз сам говорил, что туда от силы поместится записочка или прядь волос. Думаю, что часы заказал не кайзер, а сам Вильгельм фон Шён, иначе бы на них была не баронская, а императорская корона. Хотел подарить сыну или дочери, а заодно и вложил туда подарочек. Немцы любят подобные сентиментальные штучки… Кстати, сколько уже времени?

– Пять минут десятого.

– Тогда мне пора. Кажется, сегодняшний день я проведу в очень приятной компании, старик!

– Значит, моя компания тебя не устраивает?

– У тебя есть один неисправимый недостаток, чтобы твою компанию можно было бы назвать очень приятной, – сказал Габриэль Ленуар и подмигнул другу.

– Какой же?

– Ты мужчина!

Глава 54 Тик-так

Шербург, 28 мая 1912 г., вторник

Утонуть на трансатлантическом пароходе Джозеф Хоппер не боялся. Да, месяц назад все ещё оплакивали погибших на «Титанике», но он выбрал немецкие четыре трубы «Кронпринца Вильгельма». Этот теплоход постарше, зато уже проверен десятком лет эксплуатации. В таких вещах важен не лоск, а функциональность.

Напомаженный бриллиантином Хоппер зашёл в свою каюту первого класса и с облегчением вздохнул. В окошке иллюминатора уменьшался Шербург, а в животе уже урчало от предвкушения вкусного обеда. Американец вытащил из кармана часы и усмехнулся. Вот он, его билет в Америку! Теперь он вернётся к семье не с пустыми руками. Посол хорошенько раскошелился, чтобы Хоппер выкрал часы у Майерза. Дело оказалось не только выгодным, но и простым. Они с Майерзом всегда ладили, да и язык у них общий…