Чёрный беркут

— Никто меня не волок. Сам пришел, — самолюбиво возразил он, прикрывая глаза, не в силах больше выдерживать тревожный взгляд Ольги.

Вошел Амангельды. На светлом фоне проема двери четко вырисовались его возмущенно вздёрнутые плечи. «Что ж, дорогой Амангельды, ты во всем прав: отнять жену у друга — три раза плохо». Он откинулся на подушку, устало прикрыв глаза, сказал:

— Спасибо, что приехала. Думал, побоишься бурана...

— Буран кончился. Дай хоть ногу-то посмотрю, может, растереть надо?..

Яков едва сдержал себя, чтобы не схватить край одеяла.

— Амангельды все уже сделал, — сказал он. — Бинтом ногу втугую затянул.

Ольга, кажется, поверила. Да и как не поверить! Сейчас только утро, а ночью был такой буран, что никто и носа из дому не посмел бы высунуть.

— Как он только тебя нашел? — удивилась Ольга. — Хороший человек, спасибо ему.

— Следопыт!..

Кажется, пронесло. Но на душе было так скверно, что ему хотелось забыться, ничего не видеть, не чувствовать. Конечно, Ольга думает: «Откуда у Амангельды бинт? Что он, участковый врач или медицинская сестра? Походную аптечку бригада наверняка с собой унесла». Уж лучше бы отругала, закатила скандал, нахлопала по щекам. Была бы причина обидеться, ответить грубостью, затеять ссору.

Но жена казалась спокойной. Догадывается ли? Или по-прежнему верит ему, считает его настоящим человеком, мужем? А Светлана? Любит ли он Светлану? Или это была просто вспышка? Желание потешить себя? Кого он любит: жену или Светлану, или ту и другую?

— Поезжай домой, — сказал Яков. — Ни о чем не тревожься. Мне лучше. День-другой отлежусь, тоже прикачу. Гришатку поцелуй...

Ольга не ответила. Молча стала вытаскивать из вещевого мешка, с какими ходят через границу контрабандисты, домашнюю еду, чистое белье, простыни. Аккуратно разложила все на полке, прибитой так, чтобы до нее не добрались мыши. Стала собираться в обратный путь. Хозяйственные заботы и сборы, кажется, отвлекли ее внимание.

— Я поеду, Яша, — замотавшись платком и подпоясав полушубок, сказала она. — Боюсь за Гришатку, как бы куда не залез.

— Поезжай... Ни о чем не тревожься, — повторил он. Ольга, задумчивая, словно в чем-то сомневающаяся, направилась к выходу. Навстречу ей, распахнув дверь, вошел Барат, держа в руках пару наспех сработанных, но крепких и надежных костылей. Скорее всего, он дострагивал их уже здесь, пока Ольга была в бараке.

— Бери, Ёшка. Годятся и ходить, и по спине тебя охаживать, чтобы дома сидел, меньше по горам бегал.

— Сагбол, Барат. Теперь я до самого Даугана доскачу.

Он и правда обрадовался такому подарку, удивляясь, когда только успел Барат сделать костыли.

— Давай, Ёшка, отдыхай, — сказал Барат. — До обеда мы будем расчищать дорогу, потом отвезем тебя домой.

Яков так устал за последние полтора часа, что, вытянувшись на топчане, долго лежал, не пытаясь ловить и останавливать мелькавшие и куда-то уходившие обрывки чувств и мыслей. Что-то в нем рушилось, что-то нарождалось новое. Но что это такое, он не понимал. Он снова впал в оцепенение, такое же, как на перекрестке троп, где сидел, затаившись на холодных камнях, смотрел и слушал, стараясь не пропустить врага. Но там враг был привычный, осязаемый, видимый, а здесь... Кто он, этот враг? Как его рассмотреть, если он сидит где-то внутри и бороться приходится с самим собой?

ГЛАВА 5. ЗАБОТЫ И ХЛОПОТЫ

Вернувшись на Дауган, Яков, едва передвигаясь на костылях, целые дни проводил в поселковом Совете.

Снова и снова думал он о событиях памятной ночи, о возможных последствиях того, что произошло. Как жить дальше? Он не мог смотреть в глаза Ольге. Пугали его и предстоящие встречи с Федором Карачуном, с самой Светланой.

Чтобы отвлечься от невеселых дум, брал блокнот, исписывал его колонками цифр, подсчитывал, сколько надо заготовить сена и гравия. На вырученные деньги колхоз должен был купить коров и овец, приобрести необходимый инвентарь. Но стоило отвлечься на секунду, перед ним снова возникали глаза разгневанной Светланы. Не мог он забыть и ее чисто женские упреки. Значит, у нее тоже большое чувство. Она, может быть, так же, как и он сам, сейчас мечется, не находит себе места. Он почти физически ощущал ее рядом с собой, всем сердцем желал и в то же время боялся новой встречи с нею...

Казалось, главное, о чем он теперь думал, чем был озабочен, — нужды поселка и колхоза. На самом же деле он все время думал о Светлане, стараясь повседневными заботами заглушить свою тоску по ней.

До сенокоса и уборки сена оставалось еще достаточно времени, но начинать подготовку к лету надо заблаговременно. Сено — главный источник дохода колхоза, и надо сделать все возможное, чтобы заготовить его как можно больше.

Богатейшие горные луга Асульмы с незапамятных времен дарили человеку прекрасные травы. Гравия в горах тоже хватало, но для дороги теперь его требовалось меньше. А после того, как вся дорога покроется асфальтом, он вообще будет почти не нужен. Значит, только в этом году можно заработать на гравии. В будущем такой возможности уже не представится.