Чиновник его величества (попаданец XIX века — 1)

Попаданец был далеко не глуп, хе-хе. Сам в XXI веке показывал прежде всего молодого да пригожего, умного подчиненного. Теперь вот сам окажется на такой роли Попки — дурака. Хотел бы он сам? Конечно! Ведь самому бездарному понятно — рядом с начальством хоть и тяжеловато, но почетно. И первыми получают ордена и деньги любимцы генералов, а, тем более, императоров. Они, правда, еще первыми получают могильные кресты, но это при большой войне. При Николае I ведь не было такой войны, чтобы даже штатских служителей посылали на поле боя?

И вот он пошел на улицах столицы с первоочередной целью купить не очень дорогой, но хороший повседневный вицмундир с элементами парадного мундира. Типа там позолоченные пуговицы, позументы, разные накладные элементы.

Деньги на служебные наряды ему еще не выдавали. Пока он появится в списках министерства, пока министр распорядится в приказе. Да и финансисты не поторопятся. Как предполагал Андрей Георгиевич, на руки ему искомые деньги выдадут не раньше рождества, когда он уже почти сносит первый мундир. Вот ведь ерунда какая.К счастью, финансисты были отнюдь не дураки. Как раз для этого случая для особо неимущих дворянских сирот выдавали различные воспомоществование. Самое главное, надо было исхитрится попасть в этот список. Впрочем, это было уж дело прошлое. С помощью губернского секретаря Смирнова и двух красненьких недоросль Макурин был чуть ли не первым в этом списке. И в тот же день после посещения заседания Комиссии, ему выдали обещанные сто рублей ассигнациями. При чем даже не намекали, лишь раз сказали получить служебный мундир. Дальше сам поймет! Если дурак — проест и пропьет, умный — купит вицмундир. Андрей Георгиевич дураком себя не считал. Многозначащих слов Арсения Федоровича Кологривова ему было достаточно. Ведь так, что за ты чиновник без соответствующего казеного мундира?

В первой же лавке купил все нужное при помощи тороватого приказчика. Ему подогнали по размеру, тут же подшили, что необходимо. Из лавки он выходил, как и положено, в вицмундире и шинели, а специальный «человек из лавки» шел за ним и нес его штатскую одежду.

На квартире Авдотьи ни сама хозяйка, ни ее молодая родственница постояльца в новой одежде не узнали. Правда, Андрей Георгиевич все же подозревал, что женщины ему слегка подыгрывали, все-таки актрисами они были слабыми и фальшь в них то и дело прорывалась. Но попаданец им благоволил, благо они между прочим еще и проработали иголками, более тонко прошив одежду и прогладив ее утюгом.

Так что он с чистым сердцем послал Полину в ближайшую продуктовую лавку за угощением. Ведь по большому счету он обязан был проставится. Карьерный рост, удачная покупка, наконец, скорый съезд требовали от искомой личности оставить немного денег у местных торговцев. Очень мало, если соединить имеющие у попаданца средства и цены в торговой сети. Да и продуктов Полина, привыкшая к бедности, едва прикупила на серебряных гривенника с пятаком.

Пришлось ему самому пойти в оную продуктовую лавку и прибарахлится на целый серебряный рубль, еле потом унес. Купил и мучное, и мясное с рыбным, и все остальное, включая небольшую бутылочку с наливкой. Между делом купил бумажные платки, очень уж им подошедшие.

Под эту наливочку да под рассказ Андрея Георгиевича о Комиссии они неплохо поели. Опасения попаданца, что они напьются и по-пьяне натворят такое, что потом будут трезвыми стеснятся, не сбылись. Полине не давала пить Авдотья, в итоге она всего выпила несколько капель спиртного. Сама Авдотья выпила рюмки две, но по ней и не было видно. А Андрей Георгиевич за вечер выпил достаточно много, но под руководством хозяйки пил крохотными порциями и хорошо закусывал. Такое винопитие не позволило ему стать пьяным, как будучи в трактире.

На следующее утро, правда, голова у него болела прилично, но все же не дико. И попаданец совсем не понимал, зачем он потратился за наливку, лучше бы ветчины купил больше.

С Авдотьей он на всякий случай окончательно расплатился на случай отъезда, но штатскую одежду свою пока оставил. Мало ли что. Столоначальник ему накануне намекал о переезде на более приличном жилье, но Андрей Георгиевич до первого жалованья решил с прежнего жилья не съезжать. Деньги из щедрой подачки Господа еще были, но он решил не показывать свое богатство перед начальством. Да и потом, с учетом слабой инфляции даже бумажные деньги казались ему твердым капиталом. Ведь очередная финансовая реформа Канкрина будет еще лет аж через двадцать.С тем и ушел. При чем раньше, чем обычно. Оказывается, поговорка «Ученье свет, а не ученье чуть свет и на работу» повелась не в XXI веке, а раньше. И, может, даже в XIX веке. Вот ведь не ахти!

Сначала ему даже взгрустнулось, идя в утреней темноте и холоде, но потом, по мере подхода к центре, становилось все светлее, а служебная шинелишка оказалась по осеней поре и по молодости теплой, так что грусть из души рассеялась. В министерство он даже пришел в оптимистической радости в будущей, как и полагалось молодому чиновнику в первый служебный день.