Чингиз-наме

У тех, угодивших в плен, спрашивали: “Почему [же] бросились вы бежать от одного [лишь] человека на том бугре?”. Они отвечали: “По обеим сторонам от того человека, что находился на бугре, стояли два громадных войска. Сколько ни всматривались [мы, так и] не смогли разглядеть ни конца тех двух войск, ни края. Потому-то мы и построились вдали. Когда тот человек на холме помчался на нас, ринулись [на нас] и те два громадных войска. Почудилось нам, будто рухнули на нас земля и небо. Потому [-то вот] не устояли мы и бросились бежать”. Это чудо хазрат хана известно среди народа.

Некоторые говорят, что в этом войске был [сам] Хулагу-хан. Когда войско это было разгромлено, он был убит. Никто [однако] не знал о его гибели. Но в хрониках хазрат Дост-султана говорится: “С тоски по этому войску, что было разгромлено в походе, он заболел и через два месяца умер”. А впрочем, Аллах лучше ведает.

Когда вилайет Дашта подчинился Берке-хану, то большую часть неверных он обратил в ислам. Некоторые говорят, что правил он тринадцать лет, а другие — шестнадцать лет. Затем он соединился с милостью бога. Потомства от хазрат хана не осталось. Выше было упомянуто, [что] у Саин-хана было два сына: один был Сары-Такы, другой — Туган. Сары-Такы /43б/ умер раньше своего отца в возрасте восьми лет. От Тугана [же] остались два сына: одного звали. Туда-Манги[244], а другого — Мунк-Тимур[245]. [Когда умер Берке-хан], этот Мунк-Тимур был маленьким. А Туда-Манги, хотя [и] достиг он совершеннолетия, был, однако, слабоумным, очень поврежденным рассудком человеком. Не найдя никого кроме него из потомства Саин-хана, беки, объединившись, сделали ханом упомянутого [Туда-Манги]. Много о нем странных и удивительных преданий и необыкновенных рассказов. Но [лишь] один [или] два рассказа вспомянуты в этом кратком сочинении.

Рассказывают. Прибыли однажды послы от верховного (?) хана. Этому хану [Туда-Манги] беки его все вместе сказали:

“Пришел этот посол, приехавший издалека. Не вздумай пороть при нем ерунды. Спроси, здоров ли хан; спроси также, благоденствует ли эль. Больше не спрашивай ничего”. Еще сказали: “Вы не вольны поступать по собственному усмотрению. К ногам вам мы привяжем веревку и кто-нибудь заберется под трон и пусть сидит [там] и держит эту веревку. [И] всякий раз как вы, забыв про наши наставления, начнете пороть ерунду, пусть дергает он ту веревку. [И] тогда вы переставайте говорить”. Сказали они [так], и он согласился. Говорят, [что] хорошим в нем было то, [что], несмотря на свое помешательство, он соглашался со всем, что беки, объединившись, наказывали ему, и из повиновения им не выходил. Потому правил он в вилайете Дашта восемнадцать лет.

Эдигу-бий — да помилует его Аллах — говаривал: “Если решите вы накликать беду на вашего врага, творите такого рода молитву: “О Боже единый! Лиши разума врага моего. А еще, сделай [так, чтобы] не внимал он и словам разумеющих!”. [Такую] молитву творите”. /44а/ Говаривал он [также]: “Если кто-то сам не разумеет, [но] внемлет словам разумеющих, то он уже и разумеет. Нет в том разницы!”

Одним словом, наутро дали послу аудиенцию. [Туда-Манги-хан] спросил, здоров ли хан. Спросил, благоденствует ли народ. Потом спросил: “Много ли мышей в вашем эле?”. [Посол] сказал: “Много”. Потом еще спросил: “Много ли дождей бывает в вашем эле?”. [Посол] сказал: “Да, много выпадает”.

Тот, державший [в руках] веревку, человек увидел, что [хан] начал заговариваться. Он дернул веревку. [Тогда] хан сказал послу: “Спросил бы тебя еще о чем-нибудь, да меня дергают за ноги”. Беки тут же забрали посла, удалились с [аудиенции] и проводили [его], преподнеся коня [и] шубу.

Вернувшись, тот посол явился на служение к своему государю. Когда хан тот спросил: “При каких обстоятельствах видел ты нашего брата-хана и что за человек он?”, — посол сказал:

“Был на аудиенции лишь один раз. Как следует не разобрал. На той аудиенции спросил он о вашем здоровье и спросил о благоденствии народа. Еще спросил: “Много ли мышей в вашем зле?” Я сказал: “Да, много”. Еще спросил: “Много ли дождей выпадает в вашем эле?” Я сказал: “Да, [много] выпадает”. Еще сказал: “Спросил бы тебя еще о чем-нибудь, да дергают меня за ноги”. Потом беки сразу же поднялись и удалились [с аудиенции]. Удалился и я. Вот так я видел хана”. Хан этот и беки его поразмыслили над этим рассказом и сказали: “[Это] хорошо, что он спросил, много ли дождей выпадает, потому что всем народам от дождей бывает благо. И не плохо также то, что он спросил про мышей: от них всем бывает вред”. Но /44б/ сколько ни размышляли они, [так и] не смогли уразуметь его слов: “Дергают веревку”. [Так] рассказывают.