Чингисхан. Пядь земли

— У нас свои причины, — не стал вдаваться в подробности Зевта, который, как точно знал Эйрих, и сам не до конца понимал все обстоятельства и причины существования Сената. — Он нужен, поэтому будет.

— Вы это у римлян взяли? — спросил более спокойный Мундзук.

— У римлян надо брать только золото и сталь, — сказал Руа. — Остальное либо не нужно, либо вредно.

— У нас свой путь, — произнёс Зевта, передавая гунну кусок щедро проперченного мяса.

Как только жизнь семьи начала налаживаться и появились драгоценные специи от римских торговцев и с трофеев, Тиудигото начала сыпать чёрный перец практически во все приготавливаемые блюда.

Вчера, во время вечерней трапезы, мать рассказала забавную историю с вином, куда она однажды сдуру сыпанула молотого перца. Осознание собственной дурости к ней пришло сразу, ведь острота — это не то, чего хочешь ощущать в вине, это интуитивно понятно, но переведённых недешёвых продуктов было жалко, поэтому она решила выпить испорченное вино и поняла, что такое вино пить можно, но нужно добавлять чуть меньше перца.

Эйрих, заинтересовавшись идеей, сегодня с утра добавил немного перца в разведённое 3 к 1 вино и понял, что мать права и вкус вина становится необычным. И с сегодняшнего дня в поясной котомке Эйриха разместился мешочек с чёрным перцем. Сейчас он тоже запивал мясо разбавленным вином с перцем, что, несмотря на избыточное содержание перца в мясе, было приемлемо.

Отец, дабы не смущать гостей молчанием, рассказал историю из своего славного прошлого в дружине выдающегося вождя Бреты. Эйрих эту историю уже слышал и не раз: дружина вождя Бреты пошла на охоту, за оленем, но наткнулась на стадо свирепых кабанов. Там Брета потерял своего коня, а также одного дружинника — старый кабан, распорол бедного Бадканана «от мудей до глотки». Стадо перебили, не дав ни одной свинье уйти, поэтому вместо оленины на ужин была свинина. Эта история учит, что надо хорошо разведывать охотничьи угодья и не шарить по ним так, словно ты у себя дома.

Когда трапеза была закончена, гунны вытерли руки хлопковой тряпкой,[59] поданной Тиудигото, что являлось гуннской традицией — так у них намекают гостям, что пора уже и восвояси. И чем дороже материал тряпки, тем больше уважения к гостям от хозяина. Хлопковая тряпка свидетельствовала, что Зевта проявляет неподдельное уважение к Руа и Мундзуку, потому что хлопок — это товар из державы Сасанидов, поэтому в такой глуши его встретишь не каждый день и уж точно не подашь его прохожим каликам на вытирание рук.

Руа благосклонно кивнул Тиудигото, показывая, что оценил выказанное уважение, после чего передал тряпку хозяину дома. Зевта вытер руки, после чего передал тряпку Мундзуку, а тот, обтерев руки от жира, передал её Эйриху. В иерархии важности в доме Эйрих, в любом случае, получил бы тряпку последним, потому что это дом отца, а он просто сын, даже не старший, пусть и давно уже ставший взрослым мужем.

— Если Дариураш уже решил идти в набег на вас, Зевта, то в ваших же интересах поскорее идти встречать его, — уже во дворе дома произнёс Руа.

— Не беспокойся об этом, — заверил его отец.

— А я и не беспокоюсь, — ответил на это Руа. — Идём, Мундзук, надо завершить тренировку.

Гунны направились к центру деревни, а Эйрих и Зевта стояли у крыльца и провожали их взглядами.

— Я им не доверяю, — произнёс Эйрих.

— Руа — хитрый и подлый ублюдок… — глядя в спину удаляющегося кандидата в рейксы гуннов, произнёс Зевта. — Но обязательства на себя мы уже взяли, поэтому придётся выполнять. Завтра же начинаем ускоренную подготовку к походу.

А Эйрих планировал начинать завтра набор новобранцев в уже получивший право на существование легион…

Глава двадцатая Не победить

/27 ноября 408 года нашей эры, провинция Паннония/

Отец Григорий, как оказалось, теперь проповедовал в новом храме, построенном у южной части деревенской площади, вместо дома старика Мундилы, умершего в конце лета от удушающих грудных болей. Дом разобрали, а на месте его поставили хорошего качества деревянный храм, с алтарём, стоящим под резным ореховым киворием.[60] Выглядит всё это не так богато, как у римлян в Константинополе, но всё равно красиво.

Священник, уже заметивший появление Эйриха, продолжал что-то читать с недешёвого оформления пергамента.

— Святой отец, у меня не так много времени, как мне бы хотелось, поэтому прошу тебя поторопиться, — попросил Эйрих. — Зачем ты меня позвал?

Отец Григорий позвал его сам, дабы побеседовать о неких «мирских делах».

— А, ты уже пришёл… — священник оторвал взгляд от пергамента и поднял его на Эйриха. — Рад видеть тебя в добром здравии, сын мой.

— И я рад, что у тебя всё хорошо, святой отец, — ответил на любезность Эйрих. — Как ты знаешь, у нас происходят сборы войска на поход против гуннов, поэтому у меня полно дел.

— Я не займу много времени, — произнёс отец Григорий. — Пройдёмся?

Они вышли из храма и направились к площади.

— Так что за вопрос? — спросил Эйрих.