Чингисхан. Пядь земли

«Через пару лет, когда легион покажет себя, им ещё будет не поздно вступить в него», — подумал Эйрих.

— Эта твоя «кокбара» — настоящая новость, — усмехнулся Зевта. — Никогда не видел, чтобы все так возбуждались от чего-то кроме внезапного налёта или сборов на войну.

— То ли ещё будет, — ответил на это Эйрих. — Ещё хочу устроить соревнование по борьбе, но это в будущем.

У римлян гонки на колесницах и борьба, а у остготов будет кок бору и борьба — так решил Эйрих.

— Что будешь делать с пленными? — спросил вдруг отец.

— Хочу продать их римлянам, — пожал плечами Эйрих. — Гонцы уже поехали в Сирмий с моим предложением. Желающих купить такую прорву рабов достаточно, поэтому мы выручим с этого очень много денег. Сенат будет доволен…

— У меня вчера был разговор с Руа, — вздохнул Зевта. — Он хочет освободить пленных, чтобы они пошли под его руку.

— Мы и так слишком щедры с этими гуннами, — покачал головой Эйрих. — Нам выгоднее продать пленных, а не отдавать их Руа просто так.

— Я пообещал обдумать его просьбу, — отец почесал бороду. — Надо дать ему хоть кого-то.

— У нас там, в основном, визиготы и вандалы, — задумался Эйрих. — Гуннов всего человек восемьсот… Нет, всё равно невыгодно.

Посмотрев на отца, он увидел, что Зевта недоволен.

— Ладно, четыреста человек, если изъявят желание идти под руку Руа, — произнёс Эйрих. — Но не больше.

— За сколько ты хочешь продать их? — спросил отец.

— Если продавать по чуть-чуть, то пятьсот-шестьсот силикв за воина, — ответил Эйрих. — Но мы будем продавать массой, поэтому цена за каждого упадёт до ста-двухсот силикв.

Ответ сильно удивил отца. Он, наверное, никогда не задумывался о том, за какие деньги римляне продают и покупают своих рабов.

— У нас две тысячи восемьсот рабов… — произнёс он, после чего начал мучительно считать.

— Если продавать по сто пятьдесят силикв, то выйдет четыреста двадцать семь тысяч пятьдесят силикв, — Эйрих уже давно всё посчитал. — То есть семнадцать тысяч семьсот девяносто три солида. Ну или три таланта и сорок одна мина золота.

— Сколько?! — выпучил глаза отец. — А четыреста рабов сколько стоят?

Тут пришлось посчитать, но Эйрих справился довольно быстро. Счёт — это та вещь, которой он неплохо владел и в прошлой жизни.

— Ровно шестьдесят тысяч силикв, если считать по сто пятьдесят силикв за раба, — ответил он. — Две с половиной тысячи солидов.

— Безумие… — прошептал отец. — Но почему так дорого?!

— Мне сказали, что латифундисты и владельцы шахт окупят стоимость раба двадцатикратно или даже выше, — ответил Эйрих. — Но, думаю, мы продадим рабов дешевле, чем сто пятьдесят силикв за голову, потому что с римлянами всегда непросто. Зная, что у нас есть избыточное количество рабов, они откажутся покупать слишком дорого. Будет сговор магнатов, которые срежут нам цену во всём диоцезе и окрестностях.

— Шестьдесят тысяч силикв за четыреста пленников… — Зевта явно был поражён. — А что если я предложу Руа выкупить всех гуннов?

— Дело твоё, — пожал плечами Эйрих. — Но у меня расценка такова: сто пятьдесят силикв за голову, независимо от того, что за человек этот пленник.

— Двести силикв за каждого, — усмехнулся отец. — Надо же и мне что-то поиметь, ведь так?

— Если сам договоришься — во имя бога, — ответил Эйрих.

— Ладно, это после того, как покажешь, что да как в кукабори или как её там… — махнул рукой отец.

Глава двадцать четвёртая Скутум

/20 января 409 года нашей эры, провинция Паннония, тренировочный каструм/

Весь состав, тысяча двести двадцать девять новобранцев, был выстроен на платее,[66] расположенном в юго-восточной части каструма, обросшего временным частоколом и наполнившегося многочисленными шатрами. По сравнению с остготской деревней каструм выглядел более основательно и безопасно.

Эйрих, когда подъезжал к каструму, с удивлением для себя обнаружил, что новобранцы всё ещё прибывают вербоваться, потому что слухи о бесплатной кормёжке и даже каких-то деньгах в будущем, в обмен на почётную воинскую службу, почти как у римлян, ходили и продолжают ходить.

Житьё в племени, с учётом того, что в деревню Зевты прибывает много разных людей, части которых просто нет места для достойного устройства, нелёгкое, поэтому желающих получить кормёжку и неплохие перспективы на будущее хватает.

С целью усиления слухов Русс предложил Эйриху отпускать отличившихся новобранцев в увольнительные, с выделением некоторой суммы на достойный отдых — это работало чуть ли не лучше, чем агитация самого Эйриха, которую он, время от времени, проводил среди молодых воинов.

Семьи новобранцев, прибывших из других деревень, устраивались в каструме за счёт Эйриха, до тех пор, пока легионеры не начнут получать жалование — такой ход дополнительно стимулировал бедствующий молодняк идти в легионеры. Потом, когда служба в легионе станет частью их жизни, они уже не соскочат со ставшей привычной стези.

— Приветствие претору Эйриху! — скомандовал примипил Русс.