Чингис-хан – неожиданный ракурс

Ничуть не меньшей была и методологическая новизна евразийских идей. Евразийцы первыми обратились к реальному изучению тех взаимосвязей, которые существуют между географическими условиями жизни личности и народа и характером их культуры.

Евразийство в отличие от западноевропейских и большинства русских историков ориентировалось на осмысление естественноисторических закономерностей жизни народов и государств, и надо отдать ему должное – достигло на этом пути впечатляющих успехов. Именно отсюда ведет свое происхождение и сама идея существования России – Евразии как особого историко-культурного региона, равно несхожего с Западной Европой, Ближним Востоком или Китаем. Потому-то идея России – Евразии рождает вполне реальную нравственную координату – идею братства и естественной исторической близости между всеми разнообразными евразийскими народами. Соответствует этому научному и нравственному посылу и содержание книги Э. Хара-Давана. Но, разумеется, как и всякое другое значительное культурное явление, книга Э. Хара-Давана – памятник своего времени, иначе и быть не может.

Уровень знаний своего времени сказывается, конечно, не только на отношении автора замечательной книги к источникам. Не в меньшей мере этот уровень отразился также на, общей концепции возникновения Монгольской державы, исповедуемой Э. Хара-Даваном.

На уровне логики событий причины и следствия создания Улуса рисуются им следующим образом.

«Если земледелие вырабатывает у народов мирный характер, то скотоводство, а главное охота, воспитывают воинственный дух. Находчивость, выдержка, удаль, храбрость у монголов вырабатывались под влиянием главного их занятия – зверовой охоты» (с. 32, со ссылкой на мнение Рэнка).

Итак, по Хара-Давану, начальной посылкой создания огромной, державы, выступает характер ландшафта, определяющий и характер занятий, а тем самым и свойства поведения данного народа. Такая точка зрения была, в общем, характерна для науки конца XIX начала XX века, но сегодня она выглядит безнадежным анахронизмом, противоречащим фактам. В самом деле, в истории мы видим сколь угодно много примеров агрессивности оседлых народов и мирного характера народов кочевых. Разве в ходе второй мировой войны немцы (по преимуществу земледельцы) выглядели более мирно, чем скотоводы – шотландцы? Классическим примером беззащитности и доброты являются кочевые эвенки. Ответ на вопрос о причинах человеческой активности лежит, как показывает историческая практика, отнюдь не на поверхности – в сфере занятий. Лишь в конце 70-х годов нашего столетия, путем эмпирического обобщения множества исторических фактов методами естествознания, удалось установить, что видимые проявления активности у вида Homo sapiens носят прерывистый дискретный характер и связаны с наличием специфического признака – пассионарности. Пассионарность проявляется у человека как непреоборимое стремление к деятельности ради отвлеченного идеала, далекой цели, для достижения которой такой человек – пассионарий, жертвует не только жизнью окружавших, но и жизнью своей собственной. Именно сила пассионарности создает такие специфические, человеческие коллективы, как этносы (народы), а изменение числа пассионариев со временем изменяет и возраст этноса. Таким образом, каждый народ переживает детство, юность, зрелость и старость как фазы этногенеза. Именно количество пассионарности в этносе – фаза этногенеза – определяет характер поведения народа. Источником пассионарности являются взрывы этногенеза – пассионарные толчки, причина которых, по всей видимости, лежит в ближнем космосе. Один из таких пассионарных толчков, происшедший где-то на рубеже XII-XIII вв., и стал причиной резкого подъема активности монгольских племен в Забайкалье.

Именно рост пассионарности, появление пассионариев (получивших у монголов название «людей длинной воли») привели к появлению среди монгольских племен таких отмечаемых Э. Хара-Даваном качеств, как храбрость, находчивость, удаль и выдержка.