Чихнёшь в воскресенье...

Питер предложил вместе посидеть на «бобовом пиру» и поговорить — о книгах и преступлениях, и все с готовностью согласились.

—  Вам понравятся Тэйн и Конни, — сказал Питер, когда эти двое исчезли в толпе.

—  Они мне уже понравились. А он ещё чем-нибудь занимается?

—  О, да. Он преподаёт, как я... и немного пишет, тоже как я...

—  И я...

—   И ты, Брут? Как же вам удалось сохранить этот интересный факт в тайне от меня?

—  У меня больше стараний, чем успеха, — сразу призналась она. — Пока говорить не о чём. Но надеюсь, теперь у меня найдётся время для работы. —  Ну, вы знаете, чем я занимаюсь. По книгам, кото­рые я заказываю. А вы?

— Я пытаюсь написать объединённую биографию не­скольких викторианских романисток, тех, кого Готорн называл «царапающими женщинами»: Сьюзан Уорнер, Мария Камминс, Мэри Холмс и так далее. Довольно далеко от ваших индейских войн.

—  И у вас находится время для работы?

—  Пока не очень. В магазине оказалось больше дел, чем я предполагала, а никакие мои планы не удержат покупателей.

—   Возможно, это и хорошо. Но мне кажется, вы должны больше использовать Марджи. Я вообще не смог бы писать, если бы не имел нескольких спокойных утрен­них часов.

—  Марджи не кажется мне совершенным выходом, — чуть сдержанно сказала Фредерика.

—  Совершенным? Конечно, нет. В мире вообще нет ничего совершенного. Но в глубине души она хорошая девочка, и с ней будет всё в порядке, когда она избавится от своих подростковых комплексов и этих угрей. Впро­чем, в её случае это одно и то же.

Фредерика ничего не сказала. Лучше не высказывать своих чувств к Марджи Питеру, который ей явно симпа­тизирует. Они шли молча, пока не увидели разукрашенный киоск с надписью «Травы и гирлянды».

—  Вы, наверное, не знаете, что такое настоящая гир­лянда, — заявил Питер. — Я куплю вам одну, и вы будете знать, — он подтащил её к киоску, где удивлённо остано­вился. — Миссис Саттон, вы сами за прилавком? А где ваши помощники?

—  Здравствуйте, Питер. Здравствуйте, Фредерика. На­деюсь, я могу звать вас по имени. Кстати, вы застали меня просто в отчаянии. Кэтрин обещала поработать здесь, мне же нельзя долго стоять, по словам врача, из-за повреждённой лодыжки. Но Кэтрин ещё не пришла. Что вам предложить? Как насчёт цветов для леди, Питер? — она взяла маленький букет и улыбнулась. Фредерика была знакома с миссис Саттон, та несколь­ко раз заходила в книжный магазин. Высокая, некогда, должно быть, очень красивая женщина, сейчас выглядела совсем старой, морщины тревог оставили лишь след былой красоты на лице. Фредерика видела, что она плохо себя чувствует или очень беспокоится, но не успела ничего решить для себя, потому что Питер сказал:

—  Я бы взял этот, но подходит ли послание?

—  Бедная мисс Винг ничего не понимает. Это букет с посланием на языке цветов. У меня всё записано, но, может, Питер вам лучше самому прочесть сначала?

Питер прочёл записку и улыбнулся.

—  Превосходно, — сказал он.

—  А мне можно? — спросила Фредерика.

—  Пока нет, но букет ваш, — ответил Питер, тщатель­но складывая записку и пряча её в карман. Потом взглянул на миссис Саттон. — Может, мы вас заменим на время?

—  О, нет, дорогой Питер. Вы очень добры, но я уже послала за Марджи. Она может быть недовольна, но я уверена, придёт. А, вот и она, слава Богу!

Марджи пробивалась сквозь толпу. Уходя, Фредерика и Питер услышали её слова:

- Это не моя работа. Кэтрин не должно такое сходить.

Миссис Саттон отвечала ей негромким успокаиваю­щим голосом.

Бедная Марджи, — сказал Питер. — Не могу винить её. Кэтрин всегда думает только о Кэтрин, и это сходит ей с рук, а бедные дети, как Марджи, страдают за неё.

Марджи это не повредит, — не удержалась Фреде­рика и тут же пожалела о своих словах, заметив, как нахмурился Питер.

Но скоро Марджи и всё остальное было забыто в веселье летнего дня. Питер и Фредерика переходили от киоска к киоску, потом посидели в тени дерева, пили шмонал и говорили о жизни. Они никогда не смогут забыть эти часы спокойного удовлетворения, хотя и будут знать, что они послужили вступлением в кошмар. Ужин был накрыт в церковном зале в шесть; длинные складные столы устилала цветная бумага, на них стояли миски с горячими печёными бобами, тарелки с ветчиной, салат и булочки. Войдя в похожую на казарму комнату, Питер и Фредерика остановились, восхищаясь лоскут­ным одеялом; всю неделю женщины из церковного комитета продавали билеты на розыгрыш этого приза. Печатное объявление гласило, что продано свыше пяти­сот билетов, и что счастливый номер будет разыгран после ужина.

—  Вот бы мне повезло, — выдохнула Фредерика. — Ничего красивее я не видела. Я купила целых пять билетов.

—  Приданое? — спросил Тэйн Кэри, незаметно под­кравшись сзади. Он услышал её слова.

—  Нет, только сундук для него, — со смехом ответила Фредерика; вместе с Конни они отправились искать места за столами.