Чикагский вариант (сборник)

— Слушай, — зашептал Флейшер, — хочешь одну вещь по секрету? Бин уже снял вас с крючка, и вы теперь у нас в долгу. Мы готовили рекламный листок, который поднял бы вас на воздух, но не пустили его в ход. Робертс запретил.

— Это говорит лишь о том, что он не одобряет твоих грязных трюков, — спокойно сказал Оконнел.

— Не об этом речь. Подумай, что будет, если я шепну, кому надо, и эти листовки хлынут сюда дождем.

— Ты шантажист, Карл, — беззлобно проговорил Оби. — Ну да ладно: шесть — вам, семь — нам. Это, конечно, чересчур великодушно с нашей стороны…

— Наоборот, Оби, семь — нам.

Принять такие условия было бы опасно психологически, и О’Коннел знал это. Но не принять — опасно вдвойне. На всеобщем обсуждении наверняка будет решено, что у сторонников Робертса больше оснований представлять штат, и это повлечет огромный урон. Проигрыш в мандатной комиссии равносилен смерти.

— Ладно, — Оби протянул руку. — Будь по-твоему. Только пусть мне скостят налоги за то, что я занимаюсь благотворительностью.

— Давай позвоним председателю комиссии, — предложил Флейшер.

— Придется. Видит бог, без моего подтверждения он не поверит, что тебе так пофартило.

Через час ЮПИ сообщило, что места в делегации Миссисипи поделены и большинство досталось Робертсу. В заявлении агентства одновременно подчеркивалось, что министр финансов получил новый ощутимый удар в виде отказа делегации штата Пенсильвания поддержать его кандидатуру.

Зал «Мак-Кормик Плейс» был набит битком и продолжал поглощать все новые порции прибывающих. Набережная оказалась на протяжении нескольких кварталов запружена автобусами и такси. В зале уже сидело или стояло около пятнадцати тысяч человек, а народ все валил и валил.

Над секциями делегатов стлался табачный дым, поднимавшийся к креслам для зрителей. В проходах толпились зеваки. Над партером покачивалась огромная подвесная платформа с телекамерами и операторами, на полу, по обе стороны главного помоста, расположились газетчики.

Арчи дю Пейдж облокотился о перила, за которыми в ложе для почетных гостей сидела Кей.

— Привет, Арчи! Впечатляет, правда? — воскликнула она.

— Ничего тут сегодня не будет, кроме пустой болтовни, — ответил он. — Давай встретимся после заседания.

Она кивнула, и агент по связям о прессой нырнул в толпу, расталкивая людей локтями. Он направлялся к группе из двух дюжин делегатов, с которыми, согласно указаниям О’Коннела, должен был встретиться сегодня вечером.

Роджер Аббот стоял возле знамен штата Массачусетс и спорил с одним из делегатов. Карл Флейшер сидел в кресле на помосте, изучая листок бумаги, а по другую сторону Оби О’Коннел шептал что-то в трубку телефона, который связывал его с десятком функционеров, работавших внизу, в зале.

В центральном проходе Гас Мэгуайр с повязкой официального курьера на рукаве свежеотутюженного пиджака с серьезным видом беседовал с каким-то мужчиной, сдвигаясь под нажимом толпы то в одну, то в другую сторону.

Ровно в восемь часов миллионы людей заняли места у телевизоров, по залу «Мак-Кормик Плейс» разнесся громкий призыв очистить проходы, который, впрочем, не возымел никакого действия, хотя его повторяли каждые полминуты. Люди продолжали сновать туда-сюда, гул голосов не стихал.

Джозеф Терьюн, председатель национального республиканского комитета, взобрался на трибуну. Седая грива волос и словно высеченное из камня лицо делали его похожим на капитана застигнутого бурей корабля. Стук председательского молотка тоже остался без внимания. Терьюн смирился и, решившись, заговорил речитативом в свой микрофон:

— Тридцатый республиканский конвент объявляется открытым. Партия Линкольна, Теодора Рузвельта, Эйзенхауэра и Стюарта собрались сегодня здесь, чтобы назвать имя следующего президента Соединенных Штатов!

Традиционное предсказание исхода ноябрьских выборов было встречено ревом одобрения. О’Коннел и Флейшер, откинувшись на спинки кресел, обменивались усмешками, а процедура тем временем пошла своим чередом. Пропели национальный гимн, чикагский архиепископ сказал речь, с молитвой и прочими мелкими ритуалами было в интересах телезрителей покончено довольно быстро. Карл Флейшер встал и направился в буфет, где его облепили десятка три газетчиков, горевших нетерпением узнать подробности сделки с делегатами от Миссисипи.

В центре зала, возле канзасского знамени, Гас Мэгуайр присел на корточки рядом с Роджером Абботом, изучавшим какой-то список.

— Девять из каждого десятка — членов профсоюза у нас в кармане, — сказал он. — Я уже говорил со всеми и выяснил, что теперь Чарли им не по нутру.

— Как Дэвидсон? — зашептал Аббот, дергая кадыком. — Акционеров тут куда больше, чем членов профсоюза.

— У него порядок. Два крупных банка уже поддают жару. Мы можем победить, Роджер.

— Да, если не будем спать до самого четверга — последнего дня конвента.

Джейк Манчестер снял ноги с журнального столика, встал и выключил телевизор. Пэтси тряхнула соломенными волосами.

— Зачем ты это сделал?

— Сегодня там больше ничего не будет. Как только поиссякнет пыл этих великих ораторов, все разбредутся по гостиницам.