Чикагская бездна

Муж спокойно встал и подвел старика к стене, в которой со скрипом сдвинулась панель, он вошел внутрь, панель со скрипом встала на место, и его поглотила темнота, когда по ту сторону стены, невидимая для него, открылась дверь в квартиру. Возбужденно забормотали голоса. Старик представил себе спецполицейского в темно-синей форме, с пистолетом в руке, который входил, чтобы узреть только жалкую мебель, голые стены, липнувший к ногам линолеум, забитые картоном окна без стекол, тот эфемерный засаленный налет цивилизации, который остался на пустынном берегу после накатившегося штормового прилива войны.

- Я ищу старика, - властно произнес за стеной утомленный голос.

Странно, подумал старик, сейчас даже слуги закона выбиваются из сил.

- Весь в заплатах...

Ну, подумал старик, по-моему, у всех одежда в заплатах!

- Грязный. Лет около восьмидесяти...

"Но разве не все грязные, не все состарились?" - сам себе заметил старик.

- Выдайте его, и получите вознаграждение, недельный паек, - сказал полицейский голос. - Плюс десять банок овощей, пять банок супа, в виде премии.

Настоящие жестяные банки с яркими типографскими этикетками, подумал старик. Банки, как огненные метеоры, проносились в темноте над его веками. Вот это вознаграждение! Не десять тысяч долларов, не двадцать тысяч долларов, нет-нет, а пять сказочных банок не заменителя, а самого настоящего супа и десять, сосчитай, десять блестящих, как в красочном цирке, банок экзотических овощей, вроде горошка в стручках и солнечно-желтой кукурузы! Подумать только. Подумать!

Последовала длинная пауза, за время которой старику почудилось, что он слышит, как неясно скулит его неспокойно ворочающийся желудок, сейчас погруженный в дрему, но упивающийся видением обедов повкуснее комочков кошмара старых иллюзий и политики, прокисшей в затянувшихся после ДУ, Дня уничтожения, сумерках.

- Суп... овощи, - в последний раз повторил полицейский голос. - Целых пятнадцать полновесных банок.

Дверь хлопнула.

Башмаки протопали через многоквартирный дом-развалюху, и тут же, словно крышки гробов, застучали двери, пробуждая в живых еще душах Лазаря громкие стенания по красочным банкам и настоящим супам. Тяжелые шаги удалились. В последний раз со стуком захлопнулась дверь.

Наконец потайная панель заскрипела и отворилась. Муж с женой не глядели в его сторону, когда он выходил. Он знал почему, и ему хотелось притронуться к их локтям.

- Даже у меня, - чуть слышно промолвил он, - даже у меня самого появилось искушение выдать себя за вознаграждение, поесть супа.

Они все еще не глядели на него.

- Почему? - спросил он. - Почему вы меня не выдали? Почему?

Муж, словно ему внезапно что-то пришло в голову, кивнул жене. Она подошла к двери, запнулась, муж нетерпеливо кивнул еще раз, и она бесшумно, как комочек паутины, исчезла за дверью. Они слышали, как она прошелестела по длинному коридору, тихонько поскребывая в двери, они открывались, и оттуда доносились вздохи и приглушенное бормотание.

- Что это она? Что вы задумали? - поинтересовался старик.

- Узнаете. Присядьте-ка. Доешьте, - сказал муж. Расскажите мне, почему вы такой дурак и почему делаете из нас дураков, которые ищут вас повсюду и притаскивают сюда.