Четыре всадника раздора

– Не только. Она маниакально ревнива. И часто устраивала скандалы на пустом месте. За пять лет я уволил трех секретарш. Решил, что с меня хватит, и взял секретарем молодого парня. Как, вы думаете, отреагировала Нелли? Поинтересовалась, не сменил ли я ориентацию. В общем, ничего не выиграл. Тем более что и работником парень оказался никудышным. Его я тоже уволил. Пригрозил, что ей придется самой работать у меня секретарем, только после этого Нелли угомонилась.

– То есть все ее подозрения были абсолютно беспочвенны? – взглянул исподлобья Бергман.

– Абсолютно. У меня нет и не было никаких любовниц с момента вступления в брак. Мне, знаете, нервов на работе хватает, семья для меня – тихая пристань. Вот только не очень-то везет… Повторяю еще раз: никакой вины я за собой не знаю. Буду очень благодарен, если вы разыщите мою жену или хотя бы установите, что произошло. Находиться в неведении – худшее из испытаний, уж можете мне поверить. Я готов оказать вам любую поддержку, ответить на любые вопросы. Если хотите, можете поселиться не в доме тещи, а здесь. Я все равно редко выхожу из кабинета… – Тут он хохотнул, дав понять, что предложение не более чем шутка.

– Что ж, с вашего позволения, мы устроимся в доме госпожи Боровской. Обещаем не досаждать вам лишний раз своим вниманием. Спасибо, что уделили нам время.

Бергман поднялся, вслед за ним встали мы с Климом, а потом и хозяин.

– Я провожу вас к дому тещи. Она дала вам ключи?

Максимильян кивнул, и мы направились к выходу.

Спускаясь по узкой лестнице, я вдруг услышала странный звук, похожий на завывание ветра.

– Что это? – спросила я Зорина.

– Точно где-то собака воет? – хмыкнул он. – Сам не знаю. Временами в доме слышны какие-то подозрительные звуки. Должно быть, дефект при строительстве. Мне говорили, такое бывает.

– Я правильно поняла, вы пытались найти причину?

Зорин, стоя внизу, смотрел на меня с сомнением.

– Да. И что?

– Я подумала, ночью здесь, наверное, жутковато.

– Ночью я сплю, милая девушка. Так упашешься за день, что могут хоть волки над ухом выть. Я сплю как убитый.

– В кабинете?

– Последний месяц – да, – неохотно ответил он, продолжая смотреть с сомнением, точно ожидая подвоха. – До этого в супружеской спальне.

– Можно взглянуть на нее?

– Да, пожалуйста, – усмехнулся он.

Оказавшись в холле, мы прошли к двухстворчатой двери, которая вела в длинный коридор. Справа лестница на второй этаж, вполне себе обыкновенная, с деревянными балясинами, выкрашенными в белый цвет.

За третьей по счету дверью оказалась спальня хозяев. Огромная кровать круглой формы, застеленная покрывалом из искусственного меха под леопарда. Груда подушек. На стенах многочисленные фотографии в дорогих рамах. Почти на всех Нелли.

Выглядела настоящей красавицей. Многие фото довольно откровенные. Впрочем, висят они в супружеской спальне, а не в гостиной, так что почему бы и нет.

Лишь на одной рядом с Нелли Зорин. Позировал он с явной неохотой, может, потому, что считал затею глупой, а может, понимал: рядом с женой он выглядит далеко не выигрышно.

Зорин стоял в дверях без намека на какие-либо эмоции, точно эта комната не имела к нему никакого отношения.

– Наши с Нелли вкусы не всегда совпадали, – сказал он. – Я терпеть не могу все эти леопардовые шкуры. И кровать предпочел бы обычную. Но с женой никогда не спорил. По крайней мере, из-за пустяков.

– Спасибо, – сказала я, покидая спальню, чем вызвала у него легкую растерянность.

Бог знает, чего он ждал. Что я устрою здесь обыск, или начну задавать вопросы об их сексуальной жизни? Вполне возможно, он сделал заключение, что сюда меня привело банальное любопытство.

– Больше вас в доме ничего не интересует? – немного ворчливо осведомился он.

– Комната вашей дочери на втором этаже?

– Да. И я просил вас оставить мою дочь в покое.

– Когда ваша жена уезжала в парикмахерскую, кто-нибудь находился в доме? – уже на крыльце задала я вопрос.

– Ну да, дочка. И домработница. Ей она про парикмахерскую и сказала.

– Надеюсь, с домработницей мы сможем поговорить?

– Если она этого захочет. В любом случае, сейчас ее здесь нет.

– Она не живет в доме?

– В этом нет необходимости. У нее своя квартира и… не так уж много работы по дому… Нам лучше пройти через сад.

– Благодарю, – с улыбкой ответил Бергман, вроде бы не обращая внимания на некоторую язвительность в голосе Зорина.

Два участка разделяла стена из невысоких туй, ближе к забору виднелся проход. А рядом – калитка. Точно такую же калитку мы обнаружили и на соседнем участке. Он, кстати, был больше зоринского, а вот дом оперной дивы намного скромнее. На открытой веранде плетеные кресла из пластика. На зиму их не потрудились убрать. На стеклянном столике блюдце с семечками, должно быть, оставленное для птиц.

Бергман открывал дверь, когда я почувствовала чей-то взгляд и, повернувшись, увидела возле кустов гортензии девочку в ярко-красной куртке, она внимательно наблюдала за нами.

– Привет, – сказала я.

Мужчины молча смотрели на нее, не торопясь входить в дом.

– Вы кто? – спросила девочка, глядя на нас исподлобья.