Четыре всадника раздора

– Не сомневаюсь. Она за него по любви пошла. И если себе вдруг что-то позволила, так только с горя. В отместку. А вот в его любви у меня теперь сильные сомнения. Первая жена его в одночасье сиротой осталась. Родители погибли в авиакатастрофе. С бабкой жила. А вот наследство ей оставили немалое. И отошло оно кому? Зорину. Стал бы с женой разводиться, к примеру, пришлось бы с денежками проститься. А здесь, нет жены, и вопросов нет. И с моей дочерью ему тоже разводиться совсем невыгодно. Мой покойный муж был человеком большого ума, государственного. И позаботился о том, чтобы какой-нибудь прощелыга дочку с разбитым корытом не оставил. Инвестировал деньги в бизнес Зорина, и по закону Нелли такая же хозяйка, как и он сам. Я во всем этом-то не очень смыслю, но если дочь решила бы с ним развестись… В общем, развод ему точно не нужен. Уж поверьте. А вот ее исчезновение… Сами подумайте, у него пять лет есть, чтоб все как надо в делах подчистить. Меня он к ним раньше этого срока на пушечный выстрел не подпустит. Да и куда мне с ним тягаться. С ним, да с адвокатами его. Конечно, адвокатов я тоже найму, да вот никому из них не верю. Деньги-то возьмут, и что? А через пять лет может так случиться, что и делить-то будет нечего. Но это не главное. Деньги – тьфу, с собой в гроб не возьмешь, а вот дочка… На вас вся надежда, – заключила она и вновь потянулась за платком.

– С дочерью Зорина у Нелли какие были отношения?

Боровская на минуту задумалась.

– Нормальные. Инга – тихая, учится хорошо. Ее и в доме почти не видно. Вот вы сейчас спросили, а мне и ответить-то нечего… живет ребенок в доме, а ее вроде как и нет. Я ее с дочкой почти никогда не видела. То уроки учит, то гуляет. И Нелли о ней никогда не говорила. Бедный ребенок, – вдруг заключила она. – Никто ею не занимался. Папаша самоустранился, и Нелли, скорее всего, тоже. Я ее не оправдываю. И себя тоже, кстати. Могла бы на ребенка внимание обратить, а мне и дела нет. Господи, прости нас всех, грешных.

Наш разговор продолжался еще минут пятнадцать. Боровская уехала, оставив ключи от своего дома, а мы некоторое время молчали.

– Что скажете? – прервал тишину Бергман.

– А что тут скажешь? – пожал Димка плечами. – Зорин вполне мог от женушки избавиться. Если Евдокия права и развод мог больно ударить его по кошельку. Все это я проверю.

Бергман достал из верхнего ящика стола фотографию и молча протянул мне. На фото молодая женщина с породистым лицом. Длинные темные волосы, уверенный взгляд.

– Нелли? – спросила я, взяв фотографию.

Бергман кивнул.

С минуту я вглядывалась в лицо на фотографии.

– Жива? – не выдержал Димка, наблюдая за мной.

– Среди мертвых ее точно нет, – вдруг с усмешкой заявил Клим.

Все дружно на него уставились, а он равнодушно пожал плечами.

– Он прав, – вздохнула я. – Женщина жива, по крайней мере, пока жива.

– У нас что, теперь два экстрасенса? – уставившись на Бергмана в некотором недоумении, спросил Димка.

– Я бы сказала, три, – съязвила я, намекая на способности Бергмана как явные, так и те, что он не торопился афишировать.

– Я сказал, ее нет среди мертвых, – вновь усмехнулся Клим. – Все прочее не по моей части.

– А у тебя что, прямая связь с загробным миром? – попробовал пошутить Димка, настороженно глядя на Клима, в голосе скорее беспокойство, а не сомнение.

– Иногда позванивают, – съязвил Клим.

Тут я обратила внимание на Бергмана, точнее на его реакцию. Лицо его оставалось бесстрастным, но во взгляде мелькнуло нечто похожее на досаду, или мне лишь показалось?

– Охренеть, – хихикнул Димка. – Похоже, из нормальных здесь только я. Или наоборот? Один недоделанный на всю компанию? – заключительную фразу он произнес уже со злостью, и я поспешила вмешаться:

– Не болтай ерунды.

– Что еще можешь сказать? – кивнув на фото, спросил Бергман, как видно, не желая отвлекаться от темы.

– Ничего, – отмахнулась я.

– Не торопись.

Я взглянула на него, а потом вновь сосредоточилась на фотографии. Через пару минут бросила ее на стол, повторив:

– Ничего.

– Не густо, – съязвил Клим. – Я думал, Девушка поведает, где ее следует искать. Гребли бы деньги лопатой, не выходя из кабинета.

– Попробуй сам, – ответила я. – Вдруг у тебя получится ее разговорить.

– Эй, ребята, – нахмурился Димка. – Что вы завелись, в самом деле?

В этот момент зазвонил телефон, Бергман снял трубку. Звонил, как выяснилось, Зорин. На разговор с ним Бергман потратил меньше минуты.

– Что сказал? – задал вопрос Димка, когда Бергман вернул трубку на место. – Мы морочим старушке голову, намереваясь поживиться?

– Не угадал. Он готов принять нас в своем доме в пятнадцать ноль-ноль.

– Одумался, значит?

– Если Нелли жива, то бояться ему вроде бы нечего, – пожал Бергман плечами.

– Разумеется, если он не держит ее в подземелье, закованной в цепи.

– Может, тетке стоит сказать, что с дочкой все не так плохо? – спросил Димка.

– Мы должны найти ее дочь, а не рассказывать о своих видениях, – сказал Клим с неизменной усмешкой. – Или пренебрегать и этим не стоит? Приплюсуем энную сумму за добрые вести?

– Обойдемся, – ответил Бергман с завидным терпением.