Четыре мушкетёра (сборник)

— И в соседнем тоже. Но там труднее мыться, — ответила она.

— Почему?

— Назад в шлёпанцах идти неудобно.

Тётя Паша была остра на язык.

Проклиная город-курорт, я пошёл за тётей Пашей. Шагая, сочинял статью о юбилее: «За три года город из деревни преобразился в курорт общесоюзного значения. Ежегодно в его здравницах повышают своё благосостояние восемь главврачей, тридцать четыре шеф-повара, сто сорок две медсестры…» и т. д.

У меня всегда так. Прежде чем написать хвалебную статью, я делаю фельетон. Но фельетон так и остаётся в моём воображении.

— Далековато, — заключил я минут через десять.

— Это гостиница далековато. А мы близко.

— От чего близко? — Я опять начал злиться.

— От центра. От источника.

Источник! Я сразу забыл о цене за койку и вспомнил, зачем мы все сюда приехали. Город-курорт был знаменит своим источником. Историю этого источника я вкратце изучил ещё до отъезда.

Лет пятнадцать назад было замечено, что в Сазоновке рождаемость на двенадцать процентов выше, чем в соседних населённых пунктах. Бросились проверять, подняли данные, докладные, свели цифры воедино — получалось, как ни крути, двенадцать процентов. Тогда было решено обратиться в инстанции с предложением провести соответствующие исследования. Предложение было принято. Стали изучать образ жизни жителей Сазоновки, но ничего необычного не обнаружили. Климатические условия — как у соседей. Состав почвы, питьевой воды, дыма из трубы местного молокозавода — всё было такое же, как в соседних посёлках: почва чуть грязная, вода в меру ржавая, а дым и вовсе такой же густой.

Начали изучать историю. Сведений о рождаемости до тысяча восьмисотого года не нашли и поэтому приняли гипотезу о том, что она была такой же, как и в соседних деревнях. Сведения после тысяча восьмисотого года показались недостоверными, поэтому рождаемость оказалась опять такой же. Сведения более близких к нам времён были настолько запутанными, что в них можно было начинать разбираться только лет через сто — сто пятьдесят, чтобы смело объявлять их недостоверными. Порядок в сведениях начался лишь лет за пятнадцать до того, что тут же породило мысль о приписках. Но мысль опровергалась отсутствием незаконно выплаченных премий и наличием людей, родившихся в то время.

И тогда начали искать событие, происшедшее в Сазоновке в ту пору. Событий набралось много, но все они никак под статью о рождаемости не подводились. Ну, дом у кого-то сгорел, кабаны появились в соседнем лесу, план колхоз выполнил в первый раз — при чём здесь рождаемость?

А событие было! О нём поначалу, правда, никто не вспомнил, а потом оно было выявлено среди фактов истории Сазоновки.

Забил источник. Забил на огороде у Трофима Егоровича Загоруйко. Бурил этот Трофим Егорович себе скважину. Бурил, как говорится, и никого не трогал. Огород был большой, а воды было мало. И вот Трофим Егорович заплатил кому надо, приехали два не очень разговорчивых бурильщика, хмуро выпили литр самогона, заготовленного для этого случая хозяином, запустили свою машину, да, видно, чересчур увлеклись самогоном, потому что тут же и уснули. А когда проснулись, то с ужасом увидели, что из скважины с рёвом вырываются струи газа. Ребятами они оказались бывалыми, мигом откатили свою установку и попробовали поджечь газ. Он загорелся.

— Ну, отец, сейчас нефть пойдёт, — радостно сообщили они хозяину. — Давай ставь ещё самогону, обмоем четвёртый Баку.

— Да ведь мне-то нефть куда, мне вода нужна, — засомневался хозяин.

— Ставь, будет тебе и вода, — расходились бурильщики.

И правда, не успели они усидеть и половину бутыли, как газ потух и забил водяной фонтан с серным запахом.

— Ну вот, говорили мы тебе! — закричали ребята. — Мы под это дело хоть нефть, хоть воду из-под земли достанем!

— Так ведь вонючая она какая-то, — опять засомневался Трофим Егорович, — её и пить-то нельзя, не то что огород поливать.

— А ты думаешь, твою самогонку пить можно? — возмутились бурильщики, допили её и уехали, оставив хозяина наедине со своим фонтаном.

А фонтан бил не переставая и через неделю так надоел Трофиму Егоровичу, что он начал вызывать к себе комиссии. Первая комиссия состояла в основном из работников по водопроводу и канализации и поэтому твёрдо постановила, что бурильщики пробили водопровод или канализацию. Но проверили документацию, и оказалось, что с тысяча восьмисотого года в этом районе никакого водопровода, и тем более канализации, нет, а до тысяча восьмисотого года и вовсе не было.

Вторая комиссия приехала из управления культуры. Она сразу же решила, что это один из заброшенных фонтанов, являвшихся некогда украшением старинного парка. Но по документам получалось, что этот парк был не па этом месте, а километров на триста в сторону и что фонтанов там не было, а был пруд, осушенный ещё до закладки парка.