Четвертый протокол

– Нет, – ответила г-жа Плессис, – Видите ли, моя мать умерла в 1955 году, отец остался вдовцом. Я ухаживала за ним, пока не вышла замуж в 1958 году, когда мне было 23 года. После этого я не могла ему больше помогать. В его доме всегда царил беспорядок. Я пыталась готовить ему и убираться, но, когда появились дети, это стало выше моих сил. В 1960 году его сестра, моя тетка, тоже овдовела. Она жила в Питерсбурге. Имело смысл, чтобы она переехала жить к отцу и ухаживала за ним. Так она и сделала. Я попросила отца все завещать ей – дом, мебель и прочее.

– Что с тетей? – поинтересовался Престон.

– О, она до сих пор живет в скромном бунгало за гостиницей «Имп».

Она согласилась их проводить туда. Ее тетка, г-жа Винтер, приветливая, похожая на воробушка, дама с подсиненными волосами, оказалась дома. Выслушав их, она подошла к шкафу и достала оттуда плоскую коробку.

– Бедный Юп любил играть, – сказала она. – Это набор шахмат из слоновой кости. Вам это нужно?

– Не совсем, нас больше интересует альбом с фотографиями, – сказал Престон.

Она удивилась.

– На чердаке лежит коробка с разным старьем, – сказала она, – я ее туда положила, когда он умер. Там бумаги и вещицы, оставшиеся с тех времен, когда он учительствовал.

Андриес Вилджоен поднялся на чердак и вынес оттуда коробку. На дне под пожелтевшими школьными докладами лежал семейный альбом Марэ. Престон начал медленно его листать. Там были все: худенькая симпатичная невеста в 1920 году, застенчиво улыбающаяся мать в 1930-м, нахмурившийся мальчуган верхом на пони, отец с трубкой во рту, рядом с сыном и кроликами перед ними на траве. Была и черно-белая фотография подростка в брюках для игры в крикет – симпатичного семнадцатилетнего паренька, идущего к воротцам для подачи мяча. На обороте надпись: «Джанни, капитан команды по крикету школы Меренски, 1943 год». Это была последняя фотография.

– Могу я взять эту фотографию? – спросил Престон.

– Разумеется, – ответила г-жа Винтер.

– Ваш покойный брат когда-нибудь говорил с вами о господине Марэ?

– Да, – ответила она, – они много лет были добрыми друзьями.

– Он когда-нибудь говорил, от чего тот умер?

Она нахмурилась.

– Разве юрист не сказал вам? Старый Седрик, наверно, уже выживает из ума. Это был несчастный случай. Юп рассказал мне. Старый Марэ остановился на дороге, чтобы сменить проколотую шину, и его сбил проезжавший мимо грузовик. Тогда все решили, что во всем виноваты пьяные кафры. Ой! – Она закрыла рот рукой и растерянно посмотрела на Вилджоена. – Я не должна так говорить. Во всяком случае, водителя грузовика так и не нашли.

На обратном пути по склону горы они проезжали кладбище. Престон попросил Вилджоена остановиться. Здесь было красиво и тихо. Вокруг росли ели и сосны, а в центре кладбища высилось старое дерево мватаба с дуплом, окруженное живой изгородью невысокого кустарника. Они нашли заросший мхом надгробный камень. Счистя мох, Престон прочел надпись, высеченную на граните:

«Лоуренс Марэ, 1879–1946. Любимый муж Мари и отец Яна. Всегда с богом».

Престон подошел к кустам, сорвал цветущую веточку и положил ее рядом с камнем. Вилджоен глядел на него с недоумением.

– Теперь в Преторию, – сказал Престон.

Поднимаясь по горе Буффало, на выезде из Мутсеки, Престон оглянулся в последний раз на долину.

Темно-серые тучи сгущались за «Чертовой дырой». Они быстро сомкнулись, скрыв маленький городок и его ужасную тайну, о которой догадался заезжий англичанин средних лет. Откинувшись на сиденье, Престон заснул.

* * *

В тот вечер Гарольда Филби проводили из гостевых комнат дачи в гостиную, где его ожидал Генеральный секретарь. Филби положил перед ним несколько документов.

Генеральный прочитал их и положил обратно на стол.

– Задействовано совсем мало людей, – сказал он.

– Позвольте пояснить, товарищ Генеральный секретарь. Во-первых, в связи со строгой секретностью плана «Аврора» я решил свести к минимуму число его исполнителей. Из них лишь некоторые будут знать, что на самом деле планируется, остальные будут иметь только информацию, необходимую для выполнения конкретного задания. Во-вторых, в связи с нехваткой времени мы «срежем углы», то есть сократим сроки разъяснений и пояснений деталей операции.

Генеральный секретарь медленно наклонил голову.

– Объясните, почему вам нужны именно эти люди?