Четвертый Кеннеди

Султан Шерхабена лелеял тайную мечту, которой не делился ни с кем, даже с Джабрилом. Настанет день, когда Израиль будет уничтожен и евреи вновь рассеются по всей Земле. Вот тогда он, султан, завлечет еврейских ученых и инженеров в Шерхабен. Создаст университет, под крышу которого будут стекаться еврейские мозги. Разве история не доказала, что в генах этого народа заложено величие разума? Эйнштейн и другие еврейские ученые дали миру атомную бомбу. Какие еще загадки господа и природы смогут они разгадать? И разве они не братья-семиты? Время лечит ненависть. Еврей и араб смогут жить в мире и согласии и совместными усилиями превратят Шерхабен в великую державу. Да, он соблазнит их богатством и цивилизованностью, он будет уважать особенности их культуры. Кто знает, что из этого выйдет? Шерхабен сможет стать новыми Афинами. Мысль эта вызывала у султана улыбку. Глупость, конечно, но грезы еще никому не вредили.

Но теперь замысел Джабрила, возможно, мог превратить его жизнь в кошмар. Султан вызвал его во дворец, чтобы убедиться, что жестокость Джабрила можно удержать под контролем. Джабрил славился тем, что при проведении операции добавлял в заранее оговоренные планы собственные штрихи.

Султан настоял, чтобы Джабрил принял ванну, побрился, насладился компанией лучшей танцовщицы дворца. И лишь потом принял его на застекленной, оснащенной системой кондиционирования террасе.

Султан понимал, что может говорить откровенно:

– Я должен тебя поздравить. Ты прекрасно все рассчитал, и, должен сказать, удача на твоей стороне. Аллах, без сомнения, приглядывает за тобой, – он тепло улыбнулся Джабрилу и продолжил: – Мне сообщили о том, что Соединенные Штаты заранее согласны на все твои требования. Прояви благоразумие. Ты унизил величайшую державу мира. Ты убил крупнейшего религиозного лидера планеты. Ты добьешься освобождения убийцы папы и плюнешь им в лицо. Но не требуй большего. Подумай, что может за этим последовать. Весь мир будет охотиться за тобой.

Джабрил заранее знал, что этого разговора не избежать, но ему хотелось получить как можно больше информации, прежде чем вступать в переговоры. На мгновение он даже подумал, а не хочет ли султан лично возглавить операцию.

– В Шерхабене я буду в полной безопасности, – ответил Джабрил. – Как всегда.

Султан покачал головой:

– Ты знаешь не хуже моего, что по завершении операции они все свое внимание сосредоточат на Шерхабене. Тебе придется искать другое убежище.

Джабрил рассмеялся:

– Стану нищим в Иерусалиме. Но тебе надо волноваться за свою жизнь. Они узнают, что ты принимал участие в этой истории.

– Не обязательно, – возразил султан. – Я сижу на океане самой дешевой в мире нефти. Кроме того, американцы уже вложили в Шерхабен пятьдесят миллиардов долларов, а то и больше. Нет, думаю, меня простят гораздо быстрее, чем тебя или твоего приятеля Ромео. Джабрил, друг мой, я хорошо тебя знаю, в этот раз ты многого добился, устроил миру показательную порку. Пожалуйста, не испорть все одним из своих маленьких финтов в самом конце игры. – Он помолчал. – Когда я смогу сообщить им твои требования?

– Ромео уже на месте, – ответил Джабрил. – Объяви ультиматум в полдень. Они должны согласиться на все во вторник, до одиннадцати утра. В переговоры я вступать не буду.

– Будь очень осторожен, Джабрил, – предупредил его султан. – Дай им больше времени.

Они обнялись, прежде чем Джабрила отвезли на самолет, контроль над которым обеспечивала его команда, прилетевшая из Рима, и еще четыре человека, поднявшиеся на борт в Шерхабене. Все заложники, включая экипаж самолета, разместились в салоне экономического класса. Самолет одиноко стоял в центре летного поля. Толпы зевак, телевизионщики и газетчики, слетевшиеся со всего света, находились в пятистах ярдах, за кордоном, образованным войсками султана.

Джабрил вернулся на самолет под видом грузчика, который помогал разгружать подвозимые к самолету воду и продукты.

В Вашингтоне, округ Колумбия, только началось утро понедельника. Расставаясь с султаном, Джабрил сказал:

– Теперь мы увидим, какой характер у этого Кеннеди.

Глава 5

Если человек отвергает удовольствия этого мира и посвящает свою жизнь благополучию себе подобных, всем заинтересованным сторонам грозит немалая опасность. Президент Соединенных Штатов Френсис Завьер Кеннеди был именно таким человеком.

К тридцати годам, до прихода в политику, Кеннеди добился фантастических успехов и приумножил свое и без того колоссальное состояние. И задался вопросом: а ради чего стоит жить на этом свете? Над ответом долго ломать голову не пришлось. В силу глубокой религиозности, приверженности строгим моральным принципам, памятуя о трагической гибели дядьев, он решил, что нет для него более насущной задачи, чем улучшить мир, в котором он жил. И тем самым избежать участи других Кеннеди, поднявшихся на вершину власти.

Когда его избрали президентом, он заявил своей администрации, что объявляет войну человеческому несчастью. Он будет представлять миллионы людей, которые не могут позволить себе нанимать профессиональных лоббистов.