Четвертый К.

Карьера Мартина Матфорда основывалась на банковских вкладах, и благодаря влиянию Оракула — во всяком случае, так утверждал Матфорд — он избежал неуверенного старта. В молодости он, как сам говорил, отличался сексуальной мощью. К его удивлению, мужья некоторых соблазненных им женщин являлись к нему не для того, чтобы отомстить, а чтобы получить банковский кредит. Они слегка улыбались и отпускали шуточки. Инстинкт подсказывал ему, что надо давать им в долг деньги, которые как он был уверен, никогда не вернутся. В те времена он не знал, что банковские служащие, оформлявшие займы, получали подарки и взятки за предоставление необеспеченных займов малому бизнесу. Работу клерка получить было нетрудно, люди, управлявшие банками, охотно предоставляли займы; в этом заключался их бизнес, от которого они получали прибыль, поэтому инструкции сознательно писались так, чтобы облегчить работу служащим, выдававшим ссуды. Конечно, должны были оформляться канцелярские документы, памятные записи о деловых встречах и тому подобное. Однако, Мартин Матфорд обошелся банку в несколько сот тысяч долларов, прежде чем его перевели в отделение банка, расположенное в другом городе. Он полагал, что это счастливая случайность, и только позже понял что это был результат снисходительного пожимания плечами его начальников.

Вот так, имея за спиной ошибки молодости, получив прощение, когда проступки были забыты, а ценные уроки усвоены, Матфорд стал подниматься в банковском мире.

Тридцать лет спустя он сидел в павильоне Сократова сельского клуба и представлял собой самую мощную финансовую фигуру в Соединенных Штатах. Он был главой большого банка, владел значительным пакетом акций телевизионных компаний, вместе с друзьями контролировал огромную автомобильную промышленность, связан был и с бизнесом воздушных сообщений. Он использовал финансы как паутину, чтобы получить значительную долю в электронной промышленности. Даже в тех деловых сферах, которые он не контролировал, существовали тонкие нити, свидетельствующие о том, что он и там побывал. Кроме того, под его контролем находились инвестиционные фирмы Уолл-стрит, объединяющие усилия, чтобы выкупать концерны и присоединять их к еще более крупным концернам. Когда подобные битвы бывали в самом разгаре, Мартин Матфорд мог пустить в ход мощный денежный вал, решавший все споры. Как и остальные трое собравшихся за ленчем, он «владел» некоторыми конгрессменами и сенаторами.

Все четверо сидели за круглым столом в павильоне около теннисных кортов. Их окружали цветы из Калифорнии и зелень, напоминающая Новую Англию.

— Что вы, друзья, думаете о решении президента? — спросил Джордж Гринвелл.

— Это позор, что они сделали с его дочерью, — отозвался Мартин Матфорд. — Но уничтожить имущество на пятьдесят миллиардов долларов — уж слишком.

Официант, латиноамериканец в белых брюках, белой шелковой рубашке с короткими рукавами и с эмблемой клуба, принял у них заказ на алкогольные напитки.

— Американский народ, — задумчиво заметил Лоуренс Салентайн, — будет считать Кеннеди настоящим героем, и если он выполнит задуманное, его вновь изберут президентом.

— Но мы все знаем, что это слишком жесткая реакция, — высказался Джордж Гринвелл. — Отношения с иностранными государствами будут испорчены на многие годы.

— Страна сейчас на редкость хорошо управляется, — сказал Мартин Матфорд. — Законодательная власть, в конце концов, взяла исполнительную под некоторый контроль. Выиграет ли страна, если баланс власти нарушится?

— А что Кеннеди сможет сделать, даже в случае своего переризбрания? — спросил Луис Инч. — Конгресс его контролирует и прислушивается к нам. В палате представителей не наберется и пятидесяти человек, избранных без помощи наших денег. Да и в сенате нет ни одного, кто не был бы миллионером. Нам нечего беспокоиться насчет президента.

Джордж Гринвелл смотрел поверх теннисных кортов на Тихий океан, спокойный и все равно величественный. Этот океан нес в настоящий момент на своих волнах миллиарды долларов в виде пароходов, развозивших его пшеницу по всему миру. Эта мысль рождала у него легкое чувство вины от сознания, что он может обречь мир на голод или, наоборот, накормить его.

Он начал говорить, но в этот момент появился официант с напитками. Гринвелл в своем возрасте вел себя осторожно и заказал минеральную воду. После ухода официанта он сделал глоток и продолжал разговор хорошо поставленным голосом. Он всегда держался исключительно вежливо, что свойственно человеку, который, к своему сожалению, вынужден принимать жесткие решения.

Мы никогда не должны забывать, что пост президента Соединенных Штатов может представлять очень большую опасность для демократического процесса.

— Чепуха, — отозвался Салентайн. — Другие люди в правительстве не позволят ему принимать единоличные решения. Военные — народ бывалый, вы это знаете, Джордж, и они не допустят таких решений, если они не будут обоснованы.