Четвертая дверь

Генри осмотрелся по сторонам и медленно поднял голову. Внезапно он схватил меня за руку и произнес низким голосом:

– Джеймс, луна красная.

Пораженный интонацией друга, я уставился на него. Лицо у Генри было бледным, пустые глаза смотрели куда-то вдаль. Я потряс его за плечи.

– Генри! С тобой все в порядке?

– Кроваво-красная.

– Да что ты такое говоришь? Она – как серебряный диск!

– Я боюсь ее.

– Боишься?

– Да, – его голос стал чуть громче. – Луна полная, ее притяжение опасно, особенно для слабых, больных и психов. Тех, кто несет смерть. Возможно, я ошибся, когда сказал, что убийца больше не проявит себя.

Мы тревожно переглянулись. Обоим в голову пришло одно и то же: Артур не отвечал на телефонный звонок.

Скрип наших шагов разрезал ночную тишину. Я некстати вспомнил наше детство. Мы любили бегать по свежему снегу в ботинках с шипами. Но где те годы, та беззаботная пора? Этой ночью под белым покровом пряталось зло.

Мы почти прибежали, когда откуда-то слева неясно показалась мужская фигура. Виктор!

– Мистер Дарнли! – крикнул я. – Зачем вы вылезли в такой холод в одной пижаме?

Действительно, его расстегнутое пальто было наброшено прямо на нательное белье. Виктор совершенно смутился.

– Убийца, – сказал он дрожащим голосом, махнув рукой на дом Уайтов. – Кажется, он вернулся. Артур позвонил мне несколько минут назад. Кто-то стрелял в него. Возможно, он серьезно ранен. Я уже вызвал врача и полицию.

Мы бросились к дому. Возле калитки я остановился и поднял руку.

– Будьте начеку, преступник еще может быть внутри. Смотрите, здесь нет никаких следов!

Ступеньки у крыльца и дорожка вокруг здания покоились под нетронутым снегом. Могу даже утверждать, что с минуты выхода от меня мы не видели вообще ни одного отпечатка. Рядом с домом, без сомнения, не ступала нога человека.

Генри с каменным лицом дошел до входной двери и нажал кнопку звонка. Не дожидаясь ответа, он вытащил ключ из кармана и повернул в замочной скважине. Мы вошли в холл. Генри включил свет, и сразу же нам в глаза бросились темные пятна на деревянном полу.

– Папа! – позвал Генри.

Никто не отозвался.

– Оставайтесь у двери, мистер Дарнли, – распорядился я. – Вдруг убийца попытается сбежать!

– Конечно. Я понимаю, – пролепетал Виктор. Его лицо сделалось пепельным от страха.

Генри отправился к отцовской спальне. Однако еще до того, как зажгли свет, я заметил слабый отблеск из гостиной.

Дверь оказалась открытой. Я не ошибся: настольная лампа возле окна действительно горела. С тяжелым чувством я щелкнул выключателем и огляделся. На полу и ковре виднелись густые багровые пятна. Телефонная трубка лежала на своем месте, но весь аппарат тоже был перепачкан.

Генри ворвался в гостиную.

– Там кровь на кровати! Ружье валяется рядом, но отца нигде нет! В других комнатах тоже…

Он замолчал и указал дрожащим пальцем в сторону дивана. На нем, скрючившись, лежал Артур, одетый в одну пижаму. Его левое ухо превратилось в кровавое месиво, но губы слабо шевелились.

– Генри, он еще жив!

– Папа! Мы здесь! Пожалуйста, не двигайся! Доктор уже в пути.

Три часа утра.

Дрю сидел на стуле возле телефона и курил сигарету за сигаретой. Проведя рукой по волосам, он глубоко вздохнул. Слова давались ему с трудом.

– Давайте еще раз пройдемся по фактам. В любом случае, ничего большего мы пока предпринять не сможем. Значит, мистер Дарнли, около десяти сорока пяти вы услышали звонок от вашего соседа. Не сможете ли вспомнить его точные слова?

– Что-то вроде: «Умираю! А! Моя голова… Я услышал шум… проснулся… тень… выстрелил… Больно, Виктор. Приходи скорее. Долго не протяну…»

– В это время, – вклинился Генри, – я тоже пытался дозвониться до отца. Сначала линия была занята. Немного погодя, я набрал еще раз, но никто уже не отвечал. Господи, только бы он поправился!

– Думаю, события довольно легко восстановить, – произнес Дрю. – Убийца приходит к мистеру Уайту, когда тот спит, и стреляет ему в голову. Пуля попадает рядом с ухом. Конечно, мы пока не можем сравнить отпечатки пальцев мистера Уайта с теми, которые нашли на ружье, но готов спорить: преступник хотел обставить все как самоубийство. Соответственно, почему бы не вложить оружие в руки жертвы, воспользовавшись ее бессознательным состоянием? Не будем забывать, что ружье принадлежало лично мистеру Уайту, а из кладовки его вытащили, дабы посеять лишние сомнения.

– С момента смерти Боба Фарра, – добавил Генри, – отец спал с заряженным ружьем. Видимо, убийца это знал.

Дрю тотчас вцепился в моего друга:

– А кто еще был в курсе?

– Предпочитаю не отвечать, – уклончиво сказал Генри. – А то получается, словно я кого-то обвиняю.

– Я знал, – тут же сообщил Виктор Дарнли.

– Я тоже, – признался я. – Но, однозначно, не только мы. Мои родители, сестра, Джон, Латимеры и другие тоже осведомлены.

– По крайней мере, число подозреваемых ограничено, – заявил Дрю. – Так вот. Выполнив свое грязное дело, убийца уходит.

– Но, инспектор, – крикнул я, – это невозможно! На снегу нет следов!

Я съежился под испепеляющим взглядом Дрю.