Четвертая дочь императора

Рулевым Гошка был нормальным, вахтенным начальникам от него больше ничего не требовалось, команда, постоянно занятая корабельными работами, претензий к нему не имела, да и трудно выразить таковые при скудном словарном запасе. Стоял вахты, отсыпался в кубрике, потихоньку набираясь джаппских слов, и частенько рисовал пейзажи. Помещений с иллюминаторами, дававшими прекрасный обзор, было немало, а иногда погода позволяла заниматься этим на палубе.

Альбом и карандаши нашлись у третьего штурмана, и, хотя рисовальщик он — так себе, силуэты кораблей, попадающих «в кадр» были всегда хорошо узнаваемы. Дату и географические координаты проставлял под каждым рисунком. Угольщик всегда в движении, его груз нужен и рыболовецким сейнерам и грозным броненосцам. А, поскольку «Цветок Персика» доставлял уголь в места, которые флот джаппов интенсивно посещал, коллекция любительских зарисовок содержала немало силуэтов кораблей будущего противника.

Много небольших особенностей, частных деталей и легких штрихов складывались в картину, нанесенную не на бумагу, а отложившуюся в Гошкиной памяти. Особенно ценны были разговоры офицеров в рубке. Интересное свойство человеческой натуры! Многим кажется, что, поговорив о чем-то великом и могучем, сам становишься к нему причастен. Так что о военно-морском флоте родной страны, стремительно наращивающем свою силу, рассуждали практически не умолкая, перечисляя размеры и скорости, типы и дальнобойность пушек. Да вообще обо всем, вплоть до стратегии и тактики. Поскольку не знавшего поначалу ни слова по-джаппски рулевого вообще не стеснялись, сравнивая характеристики своих кораблей с рысскими, то возникало ощущение, что его обучают на высших курсах командного состава, специально так хитро организованных, чтобы внимание «курсанта» было наилучшим способом сконцентрировано на теме занятия. Слов-то он, оказывается, нахватался достаточно, чтобы понять смысл разговора. Офицеры часто и весело смеялись, рассуждая о последствиях встречи разных кораблей в открытом море. А Гошка таких данных не смог бы почерпнуть даже из доклада Штаба Флота Империи Джаппа своему вседержателю.

Частые заходы в порты с небольшими стоянками для погрузки и разгрузки, когда удавалось выйти в город, дали Гошке некоторое представление об этом мире. Оказалось, что от Земли он отличается намного меньше, чем показалось ему по впечатлениям, полученным в Империи.

* * *

Одеваются во всё что угодно — от фраков и пиджачных пар, до полных лохмотьев. Уйма разных видов национальной одежды в любых вариациях. Многолюдная сутолока базаров с пестрым разнообразием всевозможных товаров. Изобилие. Голосистые торговцы, игралы и зазывалы, гомон, споры скандалы. В магазинах — яркие этикетки, удобные упаковки и настойчиво любезные продавцы. Праздник жизни, все как дома, на Земле. Даже чипсы в ярких пакетах и шоколадные батончики. И жвачка. Полиграфия упаковок скромнее, зато — от всей души, привлекала кричащим сочетанием красок.

Строения — все стили и эпохи. Чинные деловые кварталы, степенные районы зажиточных граждан, пояс рабочих окраин и лачуги по самой периферии. Как в книжках эпохи Конан Дойла, Бальзака или Дюма. И деньги. Без них никуда. В империи тоже существует денежное обращение, но не так выпукло. В общем — ощущение, что из монастыря попал на ярмарку. Попрошайки и воришки, голодные глаза маленьких оборванцев. Гошка раз купил для одного пирожок с мясной начинкой. Пока то, да се, кошелек пропал. Больше благотворительностью не занимался.

Глазел, в основном, по сторонам. На пирсы и молы, на доки и корабли. Глаз уже профессионально отмечал многие детали, важные для грядущей войны. И скучал по Империи с ее монотонным уютным однообразием, унификацией одежды и жилья, и совершенно не озабоченными бытовыми проблемами жителями. Не чувствовалось там борьбы за место под Солнцем, которая здесь побуждала людей к активности и изобретательности, заставляя настойчиво и не всегда честно пробиваться наверх.

Да, не боец он, и, по большому счету, не работник. Пушинка тополиная, которую несет ветром. И Рысские ветры ласковей. И мысли сменить корабль, хотя и приходили к нему в голову, но никогда там не задерживались. А предложений хватало. В портовых тавернах всегда находились вербовщики. И у причалов стояли изящные клиперы, основательные барки и шустрые шхуны. Мечта детства.

Парусное вооружение сохранилось и на многих пароходах, да и сами парусники частенько использовали свои паровые машины в прибрежных водах, на рейдах и в портах.

Не раз «Цветок персика» отдавал уголь на те самые дредноуты, что Империя продала джаппам, отбив у рикан. Впечатление грозной силы — вот что производили они на не искушенного наблюдателя. Да и на искушенного тоже. Гошка уже не ощущал себя новичком, и недоумевал, как эти плавучие острова, ощетиненные гроздьями чудовищных, пушек можно было передать в руки тех, кто собирается на тебя нападать.