Четверть века назад. Часть 2

— Что такое? Объясни, говори откровенно! запѣлъ старецъ, видимо пораженный и смущенный внутренно этими словами.

— Объясненіе не долго, сказалъ князь:- услать Гундурова подальше потребовалось въ надеждѣ облегчить этому Анисьеву, котораго вы знаете, путь къ рукѣ, или вѣрнѣе къ приданому моей племянницы. А обдѣлали это такъ что въ случаѣ чего отвѣтчикомъ за это являетесь вы и «произволъ» вашъ, и никто больше.

Графъ внимательно выслушалъ и затѣмъ, слегка перегнувшись черезъ столъ, зорко глянулъ въ глаза пріятелю.

— Да вѣдь и тебѣ же это «требовалось» молвилъ онъ, — и признаюсь, для тебя я это больше и сдѣлалъ: когда я былъ у васъ въ деревнѣ ты меня просилъ чтобъ ему выхлопотать паспортъ за границу, а что пока ты ему совѣтовалъ проѣхаться по Россіи? Я его и отправилъ, пусть поѣздитъ… Думалъ, ты будешь радъ!

Князь Ларіонъ смутился въ свою очередь теперь.

— Да, проговорилъ онъ не совсѣмъ твердымъ голосомъ, — я дѣйствительно думалъ тогда… тогда это еще не было слишкомъ поздно… и не этимъ насильственнымъ путемъ во всякомъ случаѣ… А теперь… Я прямо долженъ сказать вамъ, любезный графъ: племянница моя любитъ этого молодаго человѣка, и если вѣсть о случившемся дойдетъ… или дошла уже, можетъ-быть, до нея, произведетъ на нее самое потрясающее впечатлѣніе. Съ ея не сильнымъ здоровьемъ всего можно бояться въ этихъ случаяхъ… Вы не хотѣли бы быть ея палачомъ, не правда ли? вскрикнулъ князь со свойственною ему страстностью, и глаза его загорѣлись мгновеннымъ, лихорадочнымъ пламенемъ.

— Зачѣмъ? Милое дитя? Я не зналъ! протянулъ, раскидывая длани свои вѣеромъ, его старый пріятель, сочувственно глядя на него.

— Вы его сослали въ силу этого письма… Но вы могли и не дѣлать этого, могли ограничиться наставленіемъ, если ужь въ самомъ дѣлѣ «мнѣнія» этого молодаго человѣка кажутся имъ тамъ такими «опасными», примолвилъ князь съ новою ироническою усмѣшкой, — а мнѣнія эти, долженъ я вамъ сказать между прочимъ, составляютъ ученіе цѣлой у насъ школы такъ-называемыхъ «славянофиловъ»…

— Знаю! возгласилъ графъ.

— Совершенно благонадежной въ политическомъ отношеніи, продолжалъ князь Ларіонъ, — которая съ дозволеніемъ цензуры печатаетъ эти мнѣнія, и имѣетъ даже для этого здѣсь, въ Москвѣ, два весьма почтенные журнала…

— Я всѣхъ этихъ глупостей не читаю! объявилъ старецъ.

— Да, съ невольною усмѣшкой возразилъ князь, — но вы согласитесь что совершенно неосновательно было бы подвергать человѣка наказанію за то что онъ выражаетъ устно то самое что безнаказанно и съ согласія правительства говорится печатно?

— Я противъ него ничего не имѣю, объяснилъ графъ, при чемъ его нижняя губа съ самымъ добродушнымъ выраженіемъ выпятилась впередъ, — я для его же пользы думалъ сдѣлать, я не зналъ что у васъ дѣло такъ стоитъ!.. И что же невѣстка твоя, согласна она?

— Разумѣется, нѣтъ! Князь дернулъ плечомъ.

— Она неумная! засмѣялся старецъ.

— Скажите: непроходимая! вскрикнулъ князь Ларіонъ;- не будь тутъ я, она давно вогнала бы въ гробъ несчастную дочь моего брата!.. Послушайте, почтенный другъ мой, вамъ нужно поправить эту… ошибку, поправить какъ можно скорѣе! примолвилъ онъ настоятельно, замѣтивъ какъ бы какое-то колебаніе въ выраженіи лица графа.

— Надо подождать! сказалъ тотъ, — я уже написалъ въ Петербургъ что онъ выѣхалъ къ мѣсту назначенія.

— Такъ что же такое, развѣ это можетъ васъ стѣснять? Онъ выѣхалъ, а вы его вернули. Вамъ предоставлено поступить «по вашему усмотрѣнію»; я полагаю что вы такъ и поступили, а не по командѣ изъ Петербурга, добавилъ старый дипломатъ, давно и хорошо разумѣвшій слабыя струнки пріятеля.

Графъ гордо поднялъ вверхъ голову и руки.

— Никто не можетъ мнѣ командовать, окромя моего государя!.. Хорошо, я пошлю чтобъ онъ вернулся! рѣшилъ онъ тутъ же.

Онъ быстро всталъ съ мѣста, направляясь къ двери своею раскачивавшеюся походкой, и просунувъ въ нее голову кликнулъ дежурнаго чиновника:

— Ѳедоръ Петровичъ здѣсь?

— Здѣсь, съ бумагами, ваше — ство! доложилъ тотъ.

— Просить ко мнѣ!

Управляющій канцеляріей вошелъ съ портфелемъ и учтивымъ поклономъ по адресу князя.

— Скажите, когда отправлено письмо объ этомъ Гундуровѣ, вы знаете? спросилъ его «московскій воевода».

— Оно не отправлено, ваше сіятельство, отвѣчалъ Ѳедоръ Петровичъ съ нѣкоторымъ недоумѣніемъ:- вы его изволили удержать у себя, желали послать вмѣстѣ съ собственноручнымъ письмомъ къ…

— Точно! забылъ! пропѣлъ графъ:- началъ писать къ нему и не успѣлъ! Осталось, вмѣстѣ съ тѣмъ, у меня, въ Покровскомъ… Ну, твое счастіе! обратился онъ, смѣясь и подмигивая, къ князю Ларіону. — А вы, Ѳедоръ Петровичъ, пошлите сейчасъ казака за этимъ толстякомъ котораго я назначилъ въ Городскую часть частнымъ приставомъ… Исправникъ вашъ бывшій, еще у васъ на театрѣ такъ хорошо игралъ, и дочь хорошенькая! пояснилъ онъ обернувшись еще разъ къ князю.

— Онъ у меня въ канцеляріи теперь, доложилъ Ѳедоръ Петровичъ, — ему какая-то справка тамъ оказалась нужна.

— Пошлите скорѣй ко мнѣ!