Четверть века назад. Часть 1

— Ah, mon Dieu, кто это рисуетъ здсь un si affreux personnage? игриво воскликнула, направляясь въ это время къ своей почетной гость, княгиня Аглая Константиновна.

— Вы слышали, милый графъ, о комъ онъ сейчасъ говорилъ?… продолжала она жантильничать, обращаясь къ сопровождавшему ее графу.

— Слышалъ! тотчасъ же нашелся отвтить тотъ:- пустяки, никакого чорта нтъ, однихъ дтей пугаютъ!

И онъ осклабился во всю ширину своего добродушнаго, оголеннаго лица.

Графиня Воротынцева расхохоталась какъ ребенокъ.

— Браво, графъ, вы сдлали удивительное открытіе! Я тоже всегда была того мннія что чорта нтъ, и даже въ дтств никакихъ его когтей ни роговъ не боялась….

Ея подвижное лицо вдругъ перемнило выраженіе:

— Оттого, можетъ-быть, домолвила она, слегка сжимая брови, — я такъ и не нравилась тмъ кто думалъ меня пугать ими.

Старикъ лукаво подмигнулъ ей:

— Потому всегда была умная и язычокъ ни предъ кмъ не уступалъ!

Онъ ее ужасно потшалъ всегда.

— Вотъ мы съ вами всегда были друзья, снова засмялась она, — а вы на меня клевещете. Я только никогда не терпла ни чтобы прижимали, ни чтобы кланялись, и всегда откровенно говорила это.

— Знаю! Все знаю! Милая женщина! протянулъ онъ, взявъ ее руку и принимаясь похлопывать по ней своими пухлыми ладонями.

Онъ также тшился какъ ребенокъ отъ сознанія что онъ такъ любезенъ, и находчивъ, и остеръ, и ведетъ такой свтскій разговоръ съ этою «милою женщиной…»

А княгиня Аглая сондировала тмъ временемъ блестящаго петербургскаго воина.

— Я уврена, cher comte, qu'en parlant du diable вы думали о дурныхъ совтахъ que ce prince Hamlet donne `a la jeune personne dont ma fille joue le r^ole? спрашивала она его, стараясь улыбаться какъ можно тоньше и глядть на него какъ можно глубже.

— «Дурные совты»? повторилъ онъ, не понимая или притворяясь что не понимаетъ:- какіе же это совты, княгиня?

— Вы слышали: чтобъ она шла въ монастырь et toutes sortes de b^etises semblables!

Анисьевъ весело засмялся:

— Смю думать, княгиня, что въ числ дурныхъ совтовъ которые можетъ подавать monseigneur le diable ему еще никогда не приходило въ голову направить кого-либо именно въ монастырь.

Она нсколько опшила, но приняла тутъ же таинственно глубокомысленный видъ и заговорила, значительно понижая голосъ:

— Нтъ, cher comte, я говорю вамъ это потому что entre nous, Лина…. она и такъ…. Elle а sans cela le go^ut del`avie d'evote.

Эти слова заставили его на мгновеніе призадуматься. «Еще клинъ!» промелькнуло у него въ голов. Но онъ, все такъ же невозмутимо улыбаясь, слегка нагнулъ голову и примолвилъ:

— Что же, княгиня, это такой вкусъ предъ которымъ можно только преклониться.

— Ну да, certainement, поспшила она сказать на это, — я сама, je tiens beaucoup moi m^eme `a ma religion, но вы знаете, не надобно, comme on dit, черезъ край.

Анисьевъ беззаботно повелъ плечами:

— Не буду съ вами спорить, княгиня, но я въ жизни держался всегда золотаго правила: «vivons et laissons vivre», и никогда не раскаивался въ этомъ.

LIX

Still better and worse.

Ophelia.

Лины за кулисами князь Ларіонъ уже не засталъ. Тамъ толпилось много народа, шла большая суетня, слышались громкіе разговоры, крики, смхъ. Весь Элсинорскій дворъ былъ тутъ въ сбор, въ ожиданіи общаго выхода его въ сцен театра. У первой кулисы одиноко и задумчиво стоялъ Гундуровъ, скрестивъ руки и безцльно глядя на сцену…. Князь Ларіонъ, невольно сжавъ брови, быстро прошелъ мимо него: ему мене всего было желательно въ эту минуту быть поставленнымъ въ необходимость говорить съ нимъ, «подносить ему комплименты на счетъ его игры.» Но Гундуровъ не замтилъ его, не обернулся. Замтилъ Ашанинъ, стоявшій неподалеку и двинулся прямо къ князю.

— Вы бы желали видть княжну, ваше сіятельство? спросилъ онъ, тотчасъ же сообразивъ все. (Лицо у него еще была красно, хотя онъ только-что цлое ведро воды веллъ себ вылить на голову, но пьяное возбужденіе успло уже совершенно соскочить съ него).

— Да. Ея здсь нтъ?

— Она прошла къ себ въ уборную. И предупреждая вопросъ который князь Ларіонъ какъ бы медлилъ выговоритъ:- У нея, кажется, голова немножко закружилась, промолвилъ Ашанинъ съ успокоивающею улыбкой.

— Какъ бы пройти къ ней? сказалъ на это торопливо князь, кивнувъ на загромождавшую проходъ толпу актеровъ не замчавшихъ его.

— А вотъ тутъ чрезъ сцену. Позвольте я васъ проведу.

Онъ вывелъ князя въ актерскій корридоръ, и указалъ въ глубин его отдльную уборную Лины.

«Я опять, кажется, маху далъ, думалъ онъ тмъ временемъ:- и бдовый же этотъ Сережа, право! У него сейчасъ, трагедія выходитъ. Какъ бы имъ только теперь обоимъ хватило силы дотянуть до конца представленія…. А какъ божественны были они оба сейчасъ!..»

Князь стукнулъ пальцами въ дверь уборной.

— Кто тамъ? послышался голосъ. Но это былъ не голосъ. Лины, и вслдъ за вопросомъ въ полуотомкнувшейся двери показалась соблазнительная фигура двицы Акулиной.

— Ахъ, князь! Сейчасъ, сейчасъ! вскрикнула она и исчезла опять за прихлопнутою ею дверью.

Цлая вчность прошла за тмъ, казалось князю Ларіону…