Четверо со «Сринагара»

Я не то чтобы ударил его расчетливо, с неохотой, а просто потому, что у меня не было другого выхода. Нет, я стукнул его энергично, с откровенным удовольствием, почти с наслаждением. Одним словом, я вложил в удар всю свою душу. Это был длинный и резкий «свинг» правой с разворотом корпуса и упором на левую ногу. Это был удар, который мог бы свалить и быка. И он свалил его.

Мой кулак врезался в его зубы с таким треском, словно переломилась доска, и удар чуть не вышиб мне руку из плечевого сустава. Похоже было, будто я ударил в стенку. Но в отличие от стены он не остался неподвижным. Он отшатнулся назад, стукнулся спиной о переборку и сполз на кожаный диванчик у стола. Удар не смог окончательно вышибить из него дух, но духа в нем оставалось не так уж много. Я подошел к нему и ударил его ребром левой ладони по челюсти, как топором, словно хотел разрубить ее пополам. Честно говоря, мне действительно очень хотелось этого. Край ладони попал в цель, и он растянулся на полу, свалившись с дивана. Его шикарная капитанская фуражка улеглась рядом с ним, донышком книзу.

Я быстро обернулся, и кольт был у меня в руке еще до того, как я закончил поворот. Если бы кто-нибудь из команды был поблизости, он обязательно бросился бы на меня. Но никого не было видно. Я убрал револьвер, вышел из рубки и осмотрелся. Здоровяк, которого Госс назвал Чаном, снова стоял на своем посту у трапа. Двое или трое таких же парней прогуливались в разных местах по палубе, но, по всей вероятности, никто не был очевидцем только что закончившегося инцидента. Я вытер со лба внезапно выступившую испарину, сошел вниз на палубу и пошел по проходу к трапу.

И тут я заколебался. В этот момент меня больше всего интересовало, почему Госс так настойчиво утверждал, будто седого джентльмена не было здесь вчера ночью. Я мог понять, почему он пытался скрыть тот факт, что Велден присутствовал на борту «Сринагара» незадолго до своей смерти. Но к чему притворяться, будто в каюте были только он и Наварро? Зачем ему было отрицать также присутствие этого четвертого человека?

Больше чем когда-либо мне захотелось узнать, кем был этот четвертый человек, что он здесь делал прошлой ночью, в чем состоял его бизнес, рэкет, быть может? Было маловероятно, что он до сих пор находится на яхте, но не было исключено, что какой-нибудь его след мог сохраниться в каюте внизу. Коробок спичек, особый сорт сигарет, может быть, даже стакан с отпечатками его пальцев. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, пока сам не посмотришь.

При удаче я мог рассчитывать на несколько минут, прежде чем подымется скандал, одной или двух из этих минут было бы достаточно. Я повернулся и направился к трапу, ведущему на нижнюю палубу, спустился вниз и подбежал к безымянной двери, сквозь которую я проник в каюту прошлой ночью. Она была незаперта. Я перешагнул через порог и нащупал выключатель. На этот раз каюта была пуста. Более чем пуста. Кто-то прошелся по ней с мылом, щеткой и губкой и буквально вылизал здесь каждый дюйм. Каюта чуть не блестела, так тщательно она была вычищена. Что ж, это тоже кое о чем говорило, но было очевидно, что здесь мне больше ничего не удастся узнать.

Я вышел в коридор, прошел мимо седьмой каюты, где я должен был встретиться с Эллен, и поднялся по трапу на верхнюю палубу. Еще одна пара тяжеловесов стояла, прислонившись к ролингам у штирборта, недалеко от того места, где прошлой ночью был расположен бар. Они подозрительно ощупали меня взглядом, но с места не двинулись.

Еще оставалось несколько метров все еще блестевшего квадратного настила палубы, служившего вчера танцевальной площадкой. Пересечь ее, добраться до трапа — и можно считать, что я в безопасности. Спуститься вниз по сходням, прыгнуть в моторку и "до свидания, «Сринагар»!

Но как раз в тот момент, когда я почти поверил в то, что мне это уже удалось, мышеловка захлопнулась. Позади меня голос — очень хорошо знакомый мне голос — заорал:

— Вот он! Хватайте его! Прикончите этого сукина сына!

Это был голос Госса, он оказался намного крепче, чем выглядел!

Я быстро оглянулся и увидел Госса, стоявшего в двадцати ярдах от меня. Он пошатывался на нетвердых ногах, с опухшим окровавленным лицом, наставив на меня свой указующий перст и визжа, словно взбесившийся паровой котел. Но я уже рванулся вперед. Когда я достиг края танцевальной площадки, оба тяжеловеса бросились на меня, держа кулаки наготове. Мой кольт 38-го калибра недвусмысленно им подмигнул своим черным дулом. Они остановились, переминаясь с ноги на ногу.

Я перескочил через танцевальную площадку и помчался к трапу. Чана не было видно, и я на секунду подумал, что мне, возможно, все же удастся улизнуть. Я бросился к поручням у трапа и увидел Чана в нескольких футах справа от меня, словно он специально ожидал, когда я достигну этого места. Очевидно, оно так и было, потому что пистолет он держал в кулаке.