Честь клинка ночи (ЛП)

Эта мысль исчезла так же быстро, как и пришла, и Аса продолжила свой путь. Она не была Киоши, и все его усилия ни к чему не привели. Она не могла спасти город беженцев, и правда была в том, что ей было все равно.

Она была на окраине лагеря, когда наткнулась на семью, которая пыталась уехать на телеге. Одно из колес оторвалось, телега перевернулась, и все имущество семьи рассыпалось по земле.

Недолго думая, Аса пошла помогать семье. Она поставила мешок и собрала несколько рассыпанных вещей, передала их жене, пока та загружала телегу. Женщина поклонилась ей.

Аса собрала несколько охапок, когда все пошло не так. Мгновение небрежности выдало ее. Вместо того чтобы сесть на корточки, чтобы взять мешок с рисом, она согнулась в талии. Аса не заметила этого взгляда, но когда она встала с мешком риса в руке, она заметила ужас на лице женщины.

Ей не нужно было рассказывать, что случилось. Единственные женщины, которые носили мечи в Королевстве, были клинками.

Жена закричала:

— Клинок ночи! — и весь мир ускорился.

Аса направила чувство, которое так долго сдерживала в толпе. Рядом находилась лишь горстка людей, но одна группа из четырех человек побежала к ним почти строем. Быстрый взгляд через плечо подтвердил, что это были солдаты.

Ее чувство уловило еще одно движение. Муж, который ремонтировал телегу, встал и вытащил косу из семейного имущества. Она увидела сочетание гнева и испуга на лице мужчины, но он все же шагнул вперед, его гнев на клинков пересилил его страх перед их способностями. В мгновение ока вся ее помощь его семье была забыта.

Аса могла убить их. Даже солдаты двигались как стандартная пехота. Несмотря на скорость ее меча, ни у кого не было ни единого шанса. Но она не хотела больше проливать кровь. Аса швырнула мешок с рисом мужу, повернулась, схватила свою сумку и побежала прочь.

Она чувствовала, что ее преследовали, и одинокий лучник натянул тетиву до щеки. Он целился хорошо, но Аса знал, когда он отпустил тетиву. Она остановилась как вкопанная, и стрела рассекла воздух перед ней.

Ее самая большая проблема заключалась в том, что спрятаться было негде. Они были на холмистых равнинах юга, и было не так уж много способов потерять преследователей. Ей приходилось опережать их, пока они не потеряли к ней интерес.

Аса бежала, легкие начали гореть. Она была хорошо подготовлена к пылу боя, но не для бега на большие дистанции. Она отдала бы все ради лошади в этот миг.

Гнев, подгоняющий ее преследователей, был сильным. Асе казалось, что они давно должны были отстать, но они бежали за ней, не выпускали ее из виду.

Аса не знала, сколько времени бежала. Когда погоня, наконец, прекратилась, она продолжала бежать, пока не скрылась из виду за небольшим возвышением.

Наконец, она смогла остановиться и перевести дух, измученная и избитая. И все же ей придется продолжать идти. Она попыталась представить в голове карту того места, где она была. Найти место для ночлега будет непросто, но она будет идти, пока не найдет его.

Аса была клинком ночи, и она знала, что за ней будут бесконечно охотиться все, кто узнает ее личность.

Глава 3

Мари медитировала перед самодельным храмом, глубоко вдыхала и выдыхала через равные промежутки. Звуки из-под ее комнаты в гостинице все время уводили ее от практики, но после каждого отвлечения она возвращала внимание к дыханию. В детстве она ненавидела практику медитации, сидеть спокойно и сосредотачиваться на таком естественном процессе.

Вместо медитации она всегда любила читать, ее яркое воображение оживляло страницы рассказов. Когда ее нос не утыкался в книги, она пыталась прокрасться на боевые тренировки, которые ежедневно проводили ее братья. Снова и снова ей говорили, что бой не для женщин, и особенно не для дворян. Однако никто никогда не давал ей убедительных причин, почему, поэтому она продолжала наблюдать за своими братьями и имитировать их движения в тени.

По мере того, как она становилась старше, на нее возлагалось больше обязанностей, и она стала более ясно понимать цель медитации. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, медитация превратилась в остров посреди заброшенного штормом моря, которым была ее жизнь. Теперь она ежедневно старалась заниматься этим.

Мари не медитировала какое-то время. В некоторые дни ее разум слишком сильно блуждал, не слушался, и короткая сессия — это все, что ей удавалось. В другие дни сосредоточенность давалась легко, и она могла сидеть до середины утра. В любом случае, всегда был момент, когда она знала, что зашла настолько далеко, насколько это было выгодно, и ее ум и внимание немного отвлекались от практики.

Храм помогал ей. Казалось, что мир вокруг нее с каждым днем все больше погружался в хаос, но здесь, стоя на коленях перед алтарем, она чувствовала себя умиротворенной.